Мэдфилд

Завидев нас вдали, он медленно спустился по ступеням вниз и приготовился встречать нас с распростертыми объятьями, всем своим видом выражая нескончаемую радость нашему приезду. Но при первом же взгляде на него я уловил ту болезненность или даже мертвенность в его облике, что долго меня потом смущала и настораживала, витая в моих воспоминаниях. Все-таки, за прошедшие два года, с тех пор, как я его видел в последний раз, он заметно изменился: сильно похудел, побледнел, не по возрасту постарел, а на его тридцатилетней голове поседел волос. Надо ли упоминать о том, что он был закутан в шарф, и время от времени чихал? Да так громко и неестественно, что если бы не его внешний вид, то запросто можно было бы подумать, что он имитирует простуду.

Но это все мелочи, по сравнению с другим — было в нем еще что-то такое, чего нельзя объяснить никаким языком, но можно было почувствовать при взгляде: он будто бы стал другим человеком, вобрал в себя образ чего-то мрачного и ужасного. Даже его манеры с первых их проявлений выражали что-то необъяснимо отталкивающее. Все это неумело скрывалось за его улыбкой и любезностями. Я бросил быстрый взгляд на Маргарет, но она, казалось, не заметила больших перемен в моем кузене. Что ж, все эти настораживающие подозрения могли быть вызваны моей усталостью после утомительной дороги.

Мы зашли в дом и прошлись по уютному коридору до лестницы, ведущей наверх к спальням. Нам с женой любезно была предоставлена просторная комната напротив лестницы, а Артуру досталась соседняя мансардная комнатушка, очень тесная и темная, в единственное окно которой упиралась толстая и уродливая ветвь одного из тех страшных деревьев, вконец обезображивая и без того неприятный вид комнаты. Однако, судя по выражению лица, Артур был доволен доставшейся ему коморкой, что можно объяснить постоянным его проживанием то с дедушкой и бабушкой, то со мной и Маргарет. Глядя на его приподнятое настроение, мое лицо тоже предалось улыбке.

После быстрого ланча, в котором Джо Мэлвин составил нам компанию, мы, не торопясь, принялись распаковывать вещи, а мой кузен, попрощавшись с нами до завтрашнего утра, отправился в город. На мое предложение ненадолго задержаться он ответил отказом, ссылаясь на скорые дела, которые ждут его в Абердине. Конечно же, он не успел поделиться с нами всеми новостями за трапезой, тем более что и времени на это вовсе не хватило — ели мы после поездки с большим аппетитом, но уверил меня, что вернется с восходом солнца, и пообещал завтра же отпраздновать мой приезд, как это подобает настоящим шотландским традициям — сам он считал себя полноправным шотландцем, несмотря на то, что родился и вырос вместе со мной на южном побережье.

Вечером я прогуливался по вымощенной черным камнем улочке вдоль однообразных серых домов, каменные стены которых украшали глубокие трещины. Возникало ощущение, будто поселение подвергалось легкому землетрясению. Невольно я сторонился этих зданий, соблюдая максимальное расстояние между ними — такой ветхий и неустойчивый вид они из себя представляли. Это, во всяком случае, не мешало мне поразмышлять немного — мысли мои блуждали вокруг задуманного мною романа, который я намерен был закончить в этом отдаленном от цивилизации местечке. Он, к слову, также послужил причиной моей поездки в эти края. Вокруг стояла неописуемая благоговейная тишина, нарушаемая лишь моим дыханием — даже птиц не было слышно. Грозные и вместе с тем необычайно прекрасные ели замерли подобно часовым, охраняющим неприкосновенность этого забытого всеми уголка Земли. Такая атмосфера, несомненно, положительно влияла на мои раздумья, и образ романа постепенно возникал сам собой: в голове моментально и внезапно рождались прекрасные эпитеты, строки и целые предложения обретающего свою форму сюжета. Я даже искренне пожалел, что не захватил блокнот с карандашом.

Постепенно ход мыслей поменял направление, и теперь я стал думать уже о семье, о кузене и об этой деревне. Любопытным был тот факт, что я так и не увидел здесь ни одного жителя, хотя их присутствие косвенно наблюдалось: были вывешены какие-то тряпки, клумбы пестрели удивительной красоты цветами. А вот свет в окнах почему-то не наблюдался, несмотря на то, что спустились сумерки, а так же не было видно дыма из труб. Это все несколько смутило меня и я, как бы ни пытался, не смог найти объяснения.

Совсем близко, между стенами домов, промелькнули развалины церкви. Тут же я припомнил статуи, увиденные мною давеча. Меня тогда поразила какая-то неестественность в их формах, они лишь отчасти напоминали человеческие фигуры. В облике их я успел разглядеть заметную особенность, даже скорее метаморфозу, как будто бы скульптор того времени возводил их в современных традициях авангардного искусства. Но что же это была за особенность, приковавшая тогда мой взгляд?

Мне вдруг нестерпимо захотелось лицезреть эти фигуры как можно скорее. Опомнившись, я остановился и приподнял голову.