Добавить в моё избранное
31 мин, 31 сек 3105
Но что не поддается никакому вразумительному объяснению, так это тематика записей и газетных статей. Всё написанное тем или иным образом связанно с деревьями. Выращивание, уход, биологическое строение и еще много разнообразной информации. Да и к тому же литература, на которую ссылался мой кузен, вызывала в моей памяти самые оккультные и зловещие мысли — чего стоит, хотя бы, ужасный Некрономикон безумного араба Абдула Альхазреда, или памфлет «О недостоверности и тщетности наук» Корнеллия Агриппы Неттесгеймского.
Вот некоторые важные заметки, которые мне удалось запомнить (разумеется, мною они представлены не дословно, поскольку орфография и способ выражения речи автора оставляли желать лучшего):
«19 мая 1927 года. Необычайно странными выдались эти дни, проведенные мною в деревне. Поселенцы здесь крайне чудны и неразговорчивы, отчего-то меня побаиваются и обходят стороной. Не работается. С каждым днем пропадает всякое желание трудиться. Моментально наступает сонливость, а нередко чувствуются боли в сухожилиях, как только я прикасаюсь к молотку или ножовке. Наверное, старею.
…
4 июля 1927 года. Прошлой ночью наблюдал нечто, с трудом поддающееся восприятию здорового человека. Меня разбудила шумная процессия, обходившая мой дом и воспевающая молитвы на неведомом мне наречии. Я дрожал всем телом, наблюдая безумные лица под моим окном, и ежеминутно крестился. А когда они постепенно замолкли и удалились, я, отыскав в себе мужество, пробрался вслед за ними на кладбище, которое в ту ночь озарялось слабым светом. Никогда, до самой смерти не забуду я то, что они там вытворяли. Эти безбожные, ненормальные фанатики в приступе чудовищного сумасшествия самым жестоким образом убили четырех человек. Они разрубали несчастных на части и раскидывали по сторонам, а потом вновь громко запели непонятные молитвы и преклоняли головы к деревьям. Поведение их по отношению к деревьям показалось мне чересчур странным. Складывалось ощущение, что они почитают их, как святых мучеников. С трудом я мог выносить это зрелище. В ушах звенел зловещий и невыносимый шум, на меня нахлынула волна ужаса. Моя голова закружилась и я потерял сознание, но то что я увидел в последние секунды… Статуи внезапно запылали ослепительным сиянием, а деревья, они словно… О, небеса… Впрочем, мне наверняка это всё померещилось.
…
30 июля 1927 года. В течение предыдущей недели мною были проведены поиски всевозможной информации, так или иначе касающейся явления поклонения дереву. Я перечитал множество книг и статей, навещал библиотеки в Абердине, Эдинбурге и даже в Лондоне.
Небольшую схожесть с творящимся в этом месте имел культ Тро, зародившийся в Западной Африке. Чего стоит, например, почитание страшных деревьев и принесение им в жертву домашнего скота во время дождя или засухи. Вероятно, здешний культ (жители именуют его Эрлу) имел непосредственные зачатки из религии Тро, однако во многом от нее отличался. Ведь жертвой здесь служит человек. Сходство подтверждает и тот факт, что в деревне Мэдфилд в прошлом веке поселился некий археолог Джеймс Миллер, долгое время занимавшийся раскопками на западном побережье Африки.
P.S. Черт побери, почему с каждым днем все чувствительнее ощущается слабость в моем организме, как только я покидаю деревню!? На этот раз у меня закружилась голова прямо посреди Пикадилли. Я был весь бледен, мое сердце еле билось и казалось, что я буквально засыхаю. О том, чтобы навестить двоюродного брата не могло быть и речи — я как можно скорее отправился в Мэдфилд».
Спустя месяц в дневнике появляется новая запись. Мне, как искушенному каллиграфу, бросилась в глаза существенная перемена в подчерке: если до этого буквы наносились мелко, аккуратно и экономично, то теперь они приобрели левый наклон, а заглавные буквы причудливо выскакивали из строки. Листы красовались многочисленными исправлениями и кляксами от чернил, и создавалось впечатление резкого вырисовывания отдельных слов, что может говорить об отстраненности и неуравновешенности автора. Собственно, содержимое записи все объясняло:
«2 сентября 1927 года. Мои самые худшие подозрения оправдались. Сегодня утром я навестил библиотеку города Квинтон, что в ущелье Пенинских гор, в ста милях от Эдинбурга. Совершенно случайным образом я наткнулся на биографию Джеймса Миллера, как в последствие оказалось — родившегося в Квинтоне и умершего в этом городе несколько лет назад.
Как и большинство необходимых мне книг, я ее попросту стащил. И уже дома, прочитав ее от начала до конца, я осознал весь ужас происходящего вокруг. Дело обстояло даже не в детальнейшем разборе двух его экспедиций в Африканский континент, где он наткнулся на культ Эрлу и описал его во всех омерзительных подробностях. Они, безусловно, были ужасающи, однако многое из этого я уже успел увидеть воочию.
Важным для меня в биографии Миллера было другое. А именно — его пребывание здесь, в Мэдфилде.
Вот некоторые важные заметки, которые мне удалось запомнить (разумеется, мною они представлены не дословно, поскольку орфография и способ выражения речи автора оставляли желать лучшего):
«19 мая 1927 года. Необычайно странными выдались эти дни, проведенные мною в деревне. Поселенцы здесь крайне чудны и неразговорчивы, отчего-то меня побаиваются и обходят стороной. Не работается. С каждым днем пропадает всякое желание трудиться. Моментально наступает сонливость, а нередко чувствуются боли в сухожилиях, как только я прикасаюсь к молотку или ножовке. Наверное, старею.
…
4 июля 1927 года. Прошлой ночью наблюдал нечто, с трудом поддающееся восприятию здорового человека. Меня разбудила шумная процессия, обходившая мой дом и воспевающая молитвы на неведомом мне наречии. Я дрожал всем телом, наблюдая безумные лица под моим окном, и ежеминутно крестился. А когда они постепенно замолкли и удалились, я, отыскав в себе мужество, пробрался вслед за ними на кладбище, которое в ту ночь озарялось слабым светом. Никогда, до самой смерти не забуду я то, что они там вытворяли. Эти безбожные, ненормальные фанатики в приступе чудовищного сумасшествия самым жестоким образом убили четырех человек. Они разрубали несчастных на части и раскидывали по сторонам, а потом вновь громко запели непонятные молитвы и преклоняли головы к деревьям. Поведение их по отношению к деревьям показалось мне чересчур странным. Складывалось ощущение, что они почитают их, как святых мучеников. С трудом я мог выносить это зрелище. В ушах звенел зловещий и невыносимый шум, на меня нахлынула волна ужаса. Моя голова закружилась и я потерял сознание, но то что я увидел в последние секунды… Статуи внезапно запылали ослепительным сиянием, а деревья, они словно… О, небеса… Впрочем, мне наверняка это всё померещилось.
…
30 июля 1927 года. В течение предыдущей недели мною были проведены поиски всевозможной информации, так или иначе касающейся явления поклонения дереву. Я перечитал множество книг и статей, навещал библиотеки в Абердине, Эдинбурге и даже в Лондоне.
Небольшую схожесть с творящимся в этом месте имел культ Тро, зародившийся в Западной Африке. Чего стоит, например, почитание страшных деревьев и принесение им в жертву домашнего скота во время дождя или засухи. Вероятно, здешний культ (жители именуют его Эрлу) имел непосредственные зачатки из религии Тро, однако во многом от нее отличался. Ведь жертвой здесь служит человек. Сходство подтверждает и тот факт, что в деревне Мэдфилд в прошлом веке поселился некий археолог Джеймс Миллер, долгое время занимавшийся раскопками на западном побережье Африки.
P.S. Черт побери, почему с каждым днем все чувствительнее ощущается слабость в моем организме, как только я покидаю деревню!? На этот раз у меня закружилась голова прямо посреди Пикадилли. Я был весь бледен, мое сердце еле билось и казалось, что я буквально засыхаю. О том, чтобы навестить двоюродного брата не могло быть и речи — я как можно скорее отправился в Мэдфилд».
Спустя месяц в дневнике появляется новая запись. Мне, как искушенному каллиграфу, бросилась в глаза существенная перемена в подчерке: если до этого буквы наносились мелко, аккуратно и экономично, то теперь они приобрели левый наклон, а заглавные буквы причудливо выскакивали из строки. Листы красовались многочисленными исправлениями и кляксами от чернил, и создавалось впечатление резкого вырисовывания отдельных слов, что может говорить об отстраненности и неуравновешенности автора. Собственно, содержимое записи все объясняло:
«2 сентября 1927 года. Мои самые худшие подозрения оправдались. Сегодня утром я навестил библиотеку города Квинтон, что в ущелье Пенинских гор, в ста милях от Эдинбурга. Совершенно случайным образом я наткнулся на биографию Джеймса Миллера, как в последствие оказалось — родившегося в Квинтоне и умершего в этом городе несколько лет назад.
Как и большинство необходимых мне книг, я ее попросту стащил. И уже дома, прочитав ее от начала до конца, я осознал весь ужас происходящего вокруг. Дело обстояло даже не в детальнейшем разборе двух его экспедиций в Африканский континент, где он наткнулся на культ Эрлу и описал его во всех омерзительных подробностях. Они, безусловно, были ужасающи, однако многое из этого я уже успел увидеть воочию.
Важным для меня в биографии Миллера было другое. А именно — его пребывание здесь, в Мэдфилде.
Страница
4 из 9
4 из 9
