Добавить в моё избранное
31 мин, 31 сек 3107
Сие известие наполнило меня всего радостью. Безграничной, сладкой, заслуженной. Я даже стал несколько оживленнее, будто совершив прыжок назад на уклонном пути в преисподнюю.
Несомненно, сами небеса послали мне эту надежду. Надежду, что энергия этого проклятого места, намертво приковавшая меня здесь, ослабнет и захватит новых поселенцев. Если это случится, то я смогу вырваться из нее… И клянусь, я не задержусь здесь ни на долю секунды. Уверен, они обвинят меня в трусости, предательстве и бесчеловечности, если узнают, на что я их обрек. И возможно они будут правы, однако я давно уже не человек — и, наверное, имею полное право на такой поступок. Это мое единственное спасение и я воспользуюсь им, во что бы то ни стало, потому как мое спасение — это смерть. Пусть я истощусь до неузнаваемости, пусть я засохну или загнию до смерти, пусть это произойдет со мной как можно скорее — в противном случае меня ожидает вечная участь еще одного ветвящегося творения ненасытного культа. Великий и непреходящий Эрлу, умоляю, смилуйся надо мной и пошли мне смерть».
Когда я закончил чтение, солнце уже скрывалось за лесным горизонтом, и темнота вновь окутывала деревню. Все это время я, не замечая ничего вокруг, со всей внимательностью и интересом изучал записи моего кузена и, как ни странно, моя вера в то, чем были заполнены страницы сего проклятого дневника, неуклонно росла. Да и буквально через пару минут мне пришлось лично убедиться в истинности всего написанного.
Сверху донесся возглас Маргарет — она обнаружила, что мы все-таки привезли с собой свечу и коробок спичек. Услышав это, я замер в ужасе. Именно тогда мне и пришлось задуматься всерьез: а что, если все, о чем писал Джо Мэлвин, — наичистейшая правда? Осознавая то, что я, интеллигентный и ученый человек, попросту не способен сейчас воспринимать своего кузена всерьез, я с ужасом наблюдал, как мой скептицизм, тем не менее, понемногу ослаблялся и уступал место какому-то неведомому боязненному ощущению. Два противоречивых чувства — здравый смысл и страх перед сверхъестественным — боролись во мне чуть более секунды. Я так и не смог ничего толком для себя определить и во все ноги помчался по лестнице в комнату. Спотыкаясь и тяжело дыша, я достиг двери, под которой так зловеще вырисовывалась полоска света. Распахнув ее, я ворвался в комнату и замер, не смея сделать и шагу дальше. Изумленные глаза Маргарет уставились на меня, она пятилась назад к столу, на котором уединенно горела свеча. Не знаю почему, но она действовала на меня отпугивающе — зловещая, необычайно яркая, грозно смотрящая на меня из темноты. Я пытался сделать шаг вперед, но ноги отказывались подчиняться моей воле.
— Погаси! Немедленно! — произнес я таким испуганным голосом, что сам себя невольно испугался, — затуши эту чертову свечу, Маргарет.
Но она замерла, совершенно не понимая, что все это значит, и с изумлением продолжала на меня смотреть. А я смотрел на огонь, и сердце мое стучало все сильнее и оглушительнее. С каждым ударом я чувствовал неведомо откуда нарастающую боль. К своему ужасу я понял, что не сумею выдержать взгляда на огонь. За окном раздались голоса жителей, окружающих мой дом со всех сторон, и их молитвы звучали все громче и громче, и невыносимая боль, охватившая все мое тело, нарастала вместе с этими звуками. Я прижался к стене и в следующий миг свалился на пол без чувств.
С того момента и по сей день мне постоянно сняться сны. Всегда удивительные и загадочные, они уносят меня в дебри тропических лесов, и там я наблюдаю кровавые ритуалы диких племен и сам принимаю в них участие. В другой раз мы припадаем к большому и старому дереву, одиноко возвышающемуся посреди сухой саванны, и в приступе безумия возносим ему хвалы и песни. Но чаще других я вижу сон, где в полумраке все той же саванны, я стою, глядя вверх на кишащее звездами южное небо, и не могу пошевелиться. Вокруг меня исполняют дикие танцы, бьют в барабаны, громко произносят оккультные молитвы, и я их всех понимаю, и мне все это безумно нравиться. Я их не вижу, но чувствую. С каждым разом мне хочется остаться здесь еще подольше. Мне хочется бесконечно смотреть на звезды, которые будто бы тянут меня к себе. Они и в правду приближаются, а я приближаюсь к ним. Музыка и шум племени становятся все тише и вскоре пропадают где-то далеко внизу. Наступает блаженное ощущение покоя.
Все последующее время я безудержно работал над рукописями моего кузена и всеми многочисленными книгами, хранящимися в подвале дома. Приоритетной моей целью было осуществить задуманное Джо Мэлвином — осилить язык культа. Ведь именно в нем кроется для меня и для всех нас спасение. Я прекрасно осознавал, что времени у меня в обрез, однако все-таки приступил к работе, ибо другого выхода попросту не наблюдал. Разумеется, о своем задуманном романе я и вовсе забыл, но вот листы и печатная машинка мне очень пригодились.
Несомненно, сами небеса послали мне эту надежду. Надежду, что энергия этого проклятого места, намертво приковавшая меня здесь, ослабнет и захватит новых поселенцев. Если это случится, то я смогу вырваться из нее… И клянусь, я не задержусь здесь ни на долю секунды. Уверен, они обвинят меня в трусости, предательстве и бесчеловечности, если узнают, на что я их обрек. И возможно они будут правы, однако я давно уже не человек — и, наверное, имею полное право на такой поступок. Это мое единственное спасение и я воспользуюсь им, во что бы то ни стало, потому как мое спасение — это смерть. Пусть я истощусь до неузнаваемости, пусть я засохну или загнию до смерти, пусть это произойдет со мной как можно скорее — в противном случае меня ожидает вечная участь еще одного ветвящегося творения ненасытного культа. Великий и непреходящий Эрлу, умоляю, смилуйся надо мной и пошли мне смерть».
Когда я закончил чтение, солнце уже скрывалось за лесным горизонтом, и темнота вновь окутывала деревню. Все это время я, не замечая ничего вокруг, со всей внимательностью и интересом изучал записи моего кузена и, как ни странно, моя вера в то, чем были заполнены страницы сего проклятого дневника, неуклонно росла. Да и буквально через пару минут мне пришлось лично убедиться в истинности всего написанного.
Сверху донесся возглас Маргарет — она обнаружила, что мы все-таки привезли с собой свечу и коробок спичек. Услышав это, я замер в ужасе. Именно тогда мне и пришлось задуматься всерьез: а что, если все, о чем писал Джо Мэлвин, — наичистейшая правда? Осознавая то, что я, интеллигентный и ученый человек, попросту не способен сейчас воспринимать своего кузена всерьез, я с ужасом наблюдал, как мой скептицизм, тем не менее, понемногу ослаблялся и уступал место какому-то неведомому боязненному ощущению. Два противоречивых чувства — здравый смысл и страх перед сверхъестественным — боролись во мне чуть более секунды. Я так и не смог ничего толком для себя определить и во все ноги помчался по лестнице в комнату. Спотыкаясь и тяжело дыша, я достиг двери, под которой так зловеще вырисовывалась полоска света. Распахнув ее, я ворвался в комнату и замер, не смея сделать и шагу дальше. Изумленные глаза Маргарет уставились на меня, она пятилась назад к столу, на котором уединенно горела свеча. Не знаю почему, но она действовала на меня отпугивающе — зловещая, необычайно яркая, грозно смотрящая на меня из темноты. Я пытался сделать шаг вперед, но ноги отказывались подчиняться моей воле.
— Погаси! Немедленно! — произнес я таким испуганным голосом, что сам себя невольно испугался, — затуши эту чертову свечу, Маргарет.
Но она замерла, совершенно не понимая, что все это значит, и с изумлением продолжала на меня смотреть. А я смотрел на огонь, и сердце мое стучало все сильнее и оглушительнее. С каждым ударом я чувствовал неведомо откуда нарастающую боль. К своему ужасу я понял, что не сумею выдержать взгляда на огонь. За окном раздались голоса жителей, окружающих мой дом со всех сторон, и их молитвы звучали все громче и громче, и невыносимая боль, охватившая все мое тело, нарастала вместе с этими звуками. Я прижался к стене и в следующий миг свалился на пол без чувств.
С того момента и по сей день мне постоянно сняться сны. Всегда удивительные и загадочные, они уносят меня в дебри тропических лесов, и там я наблюдаю кровавые ритуалы диких племен и сам принимаю в них участие. В другой раз мы припадаем к большому и старому дереву, одиноко возвышающемуся посреди сухой саванны, и в приступе безумия возносим ему хвалы и песни. Но чаще других я вижу сон, где в полумраке все той же саванны, я стою, глядя вверх на кишащее звездами южное небо, и не могу пошевелиться. Вокруг меня исполняют дикие танцы, бьют в барабаны, громко произносят оккультные молитвы, и я их всех понимаю, и мне все это безумно нравиться. Я их не вижу, но чувствую. С каждым разом мне хочется остаться здесь еще подольше. Мне хочется бесконечно смотреть на звезды, которые будто бы тянут меня к себе. Они и в правду приближаются, а я приближаюсь к ним. Музыка и шум племени становятся все тише и вскоре пропадают где-то далеко внизу. Наступает блаженное ощущение покоя.
Все последующее время я безудержно работал над рукописями моего кузена и всеми многочисленными книгами, хранящимися в подвале дома. Приоритетной моей целью было осуществить задуманное Джо Мэлвином — осилить язык культа. Ведь именно в нем кроется для меня и для всех нас спасение. Я прекрасно осознавал, что времени у меня в обрез, однако все-таки приступил к работе, ибо другого выхода попросту не наблюдал. Разумеется, о своем задуманном романе я и вовсе забыл, но вот листы и печатная машинка мне очень пригодились.
Страница
6 из 9
6 из 9
