Жизнь Вениамина Нестерова

Ещё были способности из категории «лучше-давай-об-этом-забудем», когда все, кто когда либо знал Нестерова, в разные периоды времени, не могли не видеть того, что не только особенностями характера отличается от других сероглазый парень.

Однажды он спас девочку, дочку мэра, нашёл, утверждая, что слышал её мысли; малышка говорила, что странно (если считать Вениамина сумасшедшим), о том, что тоже слышала чей-то голос, похожий на голос Нестерова.

«Экстрасенс» — это слово в доме Вениамина никогда не произносилось, но иначе парня назвать было нельзя. Слишком много совпадений, слишком горячо, слишком близко к таинству. Он мог знать о человеке то, в чем сам человек боялся признаться даже сам себе.

Вы боитесь, что кто-то знает о вас то, что никто знать не должен?

В разговоре с психологом, к которому однажды попал Вениамин, я сделал для себя одно немало важное, впоследствии, открытие.

— Очень странный случай. Надо заметить, для полного понимания ситуации, что все абстрагирование и отрицание этого парнишки, ничто как защитная реакция сознания. У него, по сути сказать, не было детства, и потому все кто «сломан системой», то есть же, на самом деле, просто является нормальной частью общества, ему были ненавистны.

Я смотрел на высокого и худого мужчину лет тридцати и понимал, что он меня бесит. Вот такие вот всегда, сколько я их повидал, мнят себя лучше всех, умнее всех, выше всех, как будто университетский диплом сразу делает их президентами.

— Раздвоение личности это тоже результат психологической травмы…

У Нестерова было раздвоение личности. Но началось это далеко не сразу. В 99 году его судили за убийство:

— Он не жалел — голос матери опять дрожал, не отпуская пустую чашку из-под кофе, она глядела куда-то сквозь меня. — Я это точно помню. Как тогда, когда уходил из дома. Я места себе не находила, вызвала полицию, подняла на уши соседей, а… Веня вернулся спустя две недели, сказал что увидел на улице свою фотографию с пометкой разыскивается. Знаете, что он спросил? Знаете? «Какого хрена?», вот что. И всё, никаких объяснений… Он всегда решал всё для себя и на других, если их мысли противоречили его решению, ему было просто плевать.

Я ясно представлял себе, как это было. Как Нестеров воткнул нож в глаз какого-то парня. Кровь… Я почувствовал всё так реально, будто красная влага текла по моим рукам, а не по рукам исчезнувшего два года назад парня. Никто не знает (от него так и не добились ответа) почему и за что, но в убийстве он сознался.

— Он не жалел, говорил, что сделал то, что должен был. Я пыталась с ним говорить, конечно, пыталась. Но это была пустая трата времени. Однажды, ещё до убийства, я решилась и заговорила с ним о его жизни. Веня, сказала я, ты должен считаться с другими людьми, должен попробовать понять других и дать понять себя, ведь нужно, сынок, говорила я, нужно как-то жить дальше. Ты должен понимать, что мир не может вертеться вокруг тебя, что… Я, незачем перечислять всё, о чём я тогда пыталась ему сказать, и в какой-то миг мне показалось, что он понимает, в какой-то миг его глаза стали теплее, что ли? Да, теплее, серые, как небо перед дождём, и глубокие, как у его отца… Он посмотрел на меня и сказал «долбаная сука ты», встал и ушёл. Тогда он ушёл второй раз, и больше, до убийства, я о нём ничего не знала…

Парень, которого убил Вениамин, состоял в той секте.

— Это был один из тех редких характеров, которые идут до конца, чтобы не происходило вокруг, — глава секты отказался назвать своё имя, устроил идиотский маскарад (был в плаще с низко надвинутым капюшоном), но мне было всё равно, главное другое. — Он появился в нашем братстве, и я сразу выделил его из толпы прочих, хотя он и был совсем молод. Он хотел знать и узнавал, он не боялся, и потому, порой даже до странности, мог себе позволить всё, что угодно. Он почти ничего не боялся. Однажды он пришёл ко мне с тем, чтобы покинуть ряды нашего клана… Он назвал нас клоунами, да, так и сказал, а потом убил одного из служителей.

Но в тюрьму Нестеров не попал. Был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую лечебницу, ничего странного, если вспомнить о том, о чём-следовало-бы-забыть.

— Странный говорите? — бывший сосед по больничной палате усмехнулся, не вынимая изо рта леденец — Чертовски, мать его, странный то был парнишка, даже для «дурки». Ходил во сне, говорил сам с собой, орал иногда так, будто его режут заживо. А ещё иногда пел что-то на странном языке. Отказывался, насколько я помню, от всех лекарств, боялся до ужаса уколов, хотя говорят, воткнул кому-то перо в глаз по самое нихочу. — парень хрюкнул, что, по всей видимости, означало смех. Мы тогда сидели на скамейке у входа в парк развлечений, светило солнце… — А после старухи он вообще поехал.

— Какой старухи?

— Была там одна у нас. Говорила, что видела бога. Серьёзно.