Немой Мазохизм

— как-то сильно этому удивляюсь.

Мне вообще было сложно принять то, что я мог быть ему безразличен. Я не мог в это поверить. Не мог это принять. Не принимал. Да что уж там, мне это и в голову не приходило.

Бинго! — а он щёлкает пальцами и смотрит на меня.

Что?? Тебе плевать на меня?

Нет ничего такого на что бы мне было не плевать. Так что да, ты задаёшь правильные вопросы.

Но… Гарэтт… — я просто пялюсь на него и не понимаю, ведь я думал, что так же нужен ему как и он мне.

Открою тебе не большой секрет. Я жил без тебя и мне было плевать на всё кроме себя. Моя жизнь развлечение и только это имело для меня хоть какое-то значение, потому что было чем-то что занимало меня все эти годы. С твоим появлением мне всё так же на всё и на всех плевать и моя жизнь или моё отношение к ней или людям ни сколько не поменялось. Скажу больше, после твоего ухода мне всё так же будет на всё и на всех плевать, потому что ты ничего не изменишь в моей жизни. Я доходчиво объяснил?

Тебе плевать на меня?

Плевать? — он переспрашивает, смотрит на меня — да, мне плевать на тебя. И не важно, что прошёл уже целый месяц с момента твоего появления здесь… мне всё так же плевать.

Больно. Это больно слышать. Я снова хочу разреветься. Стискиваю зубы, не позволяю себе этого, знаю, что ему это не нравится. Он не любит нытиков.

Зачем ты подобрал меня если тебе плевать?

Наверное есть во мне хоть капля совести которая и не позволила мне проехать мимо сбитого мною человека… но не думай, что меня это утешает.

Со мной всё в порядке, но ты всё так же возишься со мной. Почему?

Наверное сейчас я искал какие-то оправдания тому, что ему всё таки не плевать на меня, а он напротив, приводил мне всё больше аргументов в пользу своей безразличности.

До вчерашнего момента меня держала здесь только вина… какая-то глупая вина которую я испытывал думая, что это я стал причиной твоей амнезии. Других причин у меня просто не было.

А сейчас? Ты избавился от своей вины? — сжимаю зубы так, что скрежет отдаёт в ушах. В горле горечь. Будто что-то жжётся.

Я избавился от своей вины еще вчера.

Так почему же сейчас я с тобой? Почему сейчас ты со мной?! — я начинаю повышать голос.

Это интерес — говорит он после паузы — мне интересно.

Интересно?

Да. Интересно, чем всё это закончится. Мне просто интересно узнать концовку. Всё.

А что потом? — я не сдерживаюсь и слёзы снова катятся по лицу. Боль в челюсти и горечь в горле. А он так спокоен. Так… безразличен. Ему словно пофиг. Просто пофиг. Поверить не могу. Он спокойно сидит, такой умиротворённый, водит кончиком пальца по своему стакану, облизывает свои губы, спокойно смотрит на меня, а потом снова в стакан и вновь на меня. Оглядывает моё лицо, мои волосы. Легко улыбается.

Что потом? А потом актёры расходятся и наступает реальная жизнь. Конец спектакля.

Не знаю, что было невыносимее, то, что он говорил или то с каким лицом он это говорил. Я медленно выхожу из-за стола, зарываюсь в шёлковых подушках и буквально тону в своей ничтожности. Тихо. Молча. Чтоб никто не слышал. Гарэтт сидит за столом, закуривает. Смеётся. Хриплый смех.

Знаешь в чём твоя проблема, Грэмм? — он делает паузу, не дожидается моего ответа и продолжает — ты слишком быстро становишься слишком преданным, слишком быстро отдаёшь себя другим, и это даже для тебя «слишком».

Он снова молчит, докуривает сигарету. Слышен лишь звук того как он её тушит. Комната наполняется сигаретным дымом. Я задыхаюсь. Но не от дыма. От боли. Не знал, что может быть так больно без нанесения телесных увечий.

В этом грёбаном мире не нужно быть таким… наивным. Не нужно отдавать себя первому встречному и я говорю не в физическом плане. Ты меня совсем не знаешь, но тем не менее себе ты едва ли уже пренадлежишь. Думаешь это сыграет в твою пользу?

Я не могу отвечать. Я просто лежу закрыв глаза и только вслушиваюсь в его голос. Его нежно-хриплый голос кажущийся мне до боли знакомым и буквально своим.

Ты помешался? Ты влюбился? Что это было? Ты меня не знаешь, во что ты влюбился? В мой образ? Ты думаешь этого достаточно, чтоб отдать мне себя? — он говорит едва повышая свой голос — ты ничего обо мне не знаешь, как ты мог помешаться? На чём, чёрт возьми?!

Он говорил правильные вещи, но ошибался на мой счёт. Я помешался не на его внешности, хотя она всегда меня невероятно манила. Я помешался на чём-то внутреннем. На чём-то чем он и являлся. На его отстранённости. На его холодности. Дерзости. Безразличности. На его грубости. Его лёгкости. Эгоистичности. Меня привлекало в нём отрицательное. Или положительного я просто не видел? Может его и не было? «Плохой персонаж в любой истории», так он говорил о себе. На этом я и был помешан.