Добавить в моё избранное
283 мин, 15 сек 6347
Ты тут жертва, Гарэтт. Ты не преступник.
Я это понимал, но почему я чувствовал себя таким преступником? Почему я чувствовал, будто это я совершил все эти убийства. Будто мы сделали это вместе. Они могли обвинить меня только, разве что, в сокрытии преступления. И то там было полно нюансов.
Даже если нас поймают, я тебя вытащу из этого дерьма, Гарэтт. Обещаю.
Он постоянно скулил… скулил… скулил… — закатываю глаза от раздражения — он валялся у него в ногах и скулил… скулил… скулил… этот вечный, чёртов скулёж буквально сводил с ума, и я совсем не удивлён, почему это так выводило отца… это буквально выносило ему мозг… а может, наоборот, доставляло кайф и поэтому он заставлял его скулить, не знаю… это было своего рода прелюдией… бальзамом для его ушей. Он сажал его на поводок и не позволял вставать на ноги. А стоило тому ослушаться и он получал своё наказание. Розги. Даа, он любил розги… чёртов больной ублюдок. Любил ощущать себя хозяином. Папочкой. Большим папочкой. Он раздевал его, ставил на колени, одевал на него этот гребаный ошейник и заставлял скулить… а тот и слушался… недоумок. Но он никого никогда не насиловал. Он был помешан на всей этой БДСМ-движухе, но сексуального насилия как такового, никогда не было… — отгрызаю кусок ногтя, отвлёвываю его на пол — знаешь, и всем было плевать… тут зависело всё от того, сломаешься ты или нет. И Грэмм сломался. Да, он сломался. Думаю, он с самого начала уже был «сломанным»… «сломленным». Неудачником. А я… я появился этому неудачнику на помощь… как чёртов супергерой который вытащит его из того дерьма в котором он оказался. Думаешь, мне это нравилось? Эллион за него постоянно трясся, а потом еще и я… Он не был создан для этой жизни. Не для этой. Нет. На таких смотришь и невольно вспоминаешь о естественном отборе. А Эллион… Эллион всегда был сильным. Примером. Из-за этого жалкого неудачника Эллион оказался за решеткой. Оказался там только потому что этот недотёпа не сумел постоять за себя. И порой мне не понятно, почему он постоянно носился с ним, почему его так опекал. Только потому что тот был его братом? Пфф… — пренебрежительно фыркаю — А потом… знаешь, потом я подумал «Хмм, быть может, я появился не на помощь ему, а на замену?», и тогда всё стало на свои места. Так оно и было. Я нашёл себя.
Он сидит напротив и внимательно слушает меня нахмурив брови. В ходе рассказала я ногтями раздираю свои пальцы. Отцовская привычка. Кровоточат. На пальцах липкое ощущение.
Я бы его убил. Просто… — задумываюсь — без раздумий, просто убил.
За что ты его так ненавидишь? — он знает ответ на этот вопрос, но продолжает переспрашивать потому что это до сих пор не укладывается у него в голове.
Потому что любить не за что, а просто так, как дополнение, он мне не нужен. Он всю жизнь мне испортил… мне и моему брату.
Эллион и знать не знает, кто такой Сиэль. Кто я. И, стало быть, он здорово бы удивился, узнав, что у него есть… еще один братик. Два в одном. Этакий утешительный бонус.
Гарэтт сидит у открытого окна, стряхивает пепел с подоконника. Спрашивает, нравится ли мне убивать.
Нравится ли мне убивать? — задумываюсь — я не хотел убивать своего первого… того мальчика из психушки… мне было сложно, я был напуган, но он мне мешал и я посчитал это необходимым. Я не видел на тот момент другого выхода. А потом… потом ты снова делаешь это только потому что нужно, а не потому что хочется. Пока нет возможности и необходимости убивать, тебе и не хочется… но как только появляется эта самая возможность, то что-то внутри… — не нахожу слов чтоб объяснить это чувство — что-то влечёт тебя… это какая-то немая тяга… внутри тебя.
Когда подо мной лежало бездыханное тело, мне хотелось его кромсать и резать. Мне хотелось загонять в него острие ножа по самую рукоять. Мне хотелось чувствовать это ощущение ножа по мясу. Липкая кровь на пальцах мне, правда, не нравилась, она быстро засыхала на руках и ее было трудно вымывать из под ногтей. Но мне до безумия нравился этот дикий хруст костей, хруст сухожилий. Мне понравился тот эксперимент с головой-лампой, и с тех пор мне хотелось сделать нечто подобное, при возможности, конечно. Не целенаправленно. Мне нравилось то, что можно было сделать с человеческим телом. И эти возможности были буквально безграничными. Всё зависело лишь от фантазии. Мертвое тело — отличный материал для творчества, для выплеска своих безумных идей.
Но пока не было тела — не было и желания.
Он тушит окурок о подоконник, выбрасывает в окно, забирает свой плащ и уходит.
Не уходи… — хватаю его за руку — Гарэтт, не уходи.
Я скоро буду.
Нет. Ты останешься сейчас со мной! — сжимаю его запястье еще сильнее. Он смотрит на меня безразличным взглядом, говорит, что вернётся, но я ему не верю. Он вернётся, конечно, но я знаю куда он пойдёт. Снова на поиски приключений, алкоголя и секса. Снова к этим продажным ублюдкам.
Я это понимал, но почему я чувствовал себя таким преступником? Почему я чувствовал, будто это я совершил все эти убийства. Будто мы сделали это вместе. Они могли обвинить меня только, разве что, в сокрытии преступления. И то там было полно нюансов.
Даже если нас поймают, я тебя вытащу из этого дерьма, Гарэтт. Обещаю.
Он постоянно скулил… скулил… скулил… — закатываю глаза от раздражения — он валялся у него в ногах и скулил… скулил… скулил… этот вечный, чёртов скулёж буквально сводил с ума, и я совсем не удивлён, почему это так выводило отца… это буквально выносило ему мозг… а может, наоборот, доставляло кайф и поэтому он заставлял его скулить, не знаю… это было своего рода прелюдией… бальзамом для его ушей. Он сажал его на поводок и не позволял вставать на ноги. А стоило тому ослушаться и он получал своё наказание. Розги. Даа, он любил розги… чёртов больной ублюдок. Любил ощущать себя хозяином. Папочкой. Большим папочкой. Он раздевал его, ставил на колени, одевал на него этот гребаный ошейник и заставлял скулить… а тот и слушался… недоумок. Но он никого никогда не насиловал. Он был помешан на всей этой БДСМ-движухе, но сексуального насилия как такового, никогда не было… — отгрызаю кусок ногтя, отвлёвываю его на пол — знаешь, и всем было плевать… тут зависело всё от того, сломаешься ты или нет. И Грэмм сломался. Да, он сломался. Думаю, он с самого начала уже был «сломанным»… «сломленным». Неудачником. А я… я появился этому неудачнику на помощь… как чёртов супергерой который вытащит его из того дерьма в котором он оказался. Думаешь, мне это нравилось? Эллион за него постоянно трясся, а потом еще и я… Он не был создан для этой жизни. Не для этой. Нет. На таких смотришь и невольно вспоминаешь о естественном отборе. А Эллион… Эллион всегда был сильным. Примером. Из-за этого жалкого неудачника Эллион оказался за решеткой. Оказался там только потому что этот недотёпа не сумел постоять за себя. И порой мне не понятно, почему он постоянно носился с ним, почему его так опекал. Только потому что тот был его братом? Пфф… — пренебрежительно фыркаю — А потом… знаешь, потом я подумал «Хмм, быть может, я появился не на помощь ему, а на замену?», и тогда всё стало на свои места. Так оно и было. Я нашёл себя.
Он сидит напротив и внимательно слушает меня нахмурив брови. В ходе рассказала я ногтями раздираю свои пальцы. Отцовская привычка. Кровоточат. На пальцах липкое ощущение.
Я бы его убил. Просто… — задумываюсь — без раздумий, просто убил.
За что ты его так ненавидишь? — он знает ответ на этот вопрос, но продолжает переспрашивать потому что это до сих пор не укладывается у него в голове.
Потому что любить не за что, а просто так, как дополнение, он мне не нужен. Он всю жизнь мне испортил… мне и моему брату.
Эллион и знать не знает, кто такой Сиэль. Кто я. И, стало быть, он здорово бы удивился, узнав, что у него есть… еще один братик. Два в одном. Этакий утешительный бонус.
Гарэтт сидит у открытого окна, стряхивает пепел с подоконника. Спрашивает, нравится ли мне убивать.
Нравится ли мне убивать? — задумываюсь — я не хотел убивать своего первого… того мальчика из психушки… мне было сложно, я был напуган, но он мне мешал и я посчитал это необходимым. Я не видел на тот момент другого выхода. А потом… потом ты снова делаешь это только потому что нужно, а не потому что хочется. Пока нет возможности и необходимости убивать, тебе и не хочется… но как только появляется эта самая возможность, то что-то внутри… — не нахожу слов чтоб объяснить это чувство — что-то влечёт тебя… это какая-то немая тяга… внутри тебя.
Когда подо мной лежало бездыханное тело, мне хотелось его кромсать и резать. Мне хотелось загонять в него острие ножа по самую рукоять. Мне хотелось чувствовать это ощущение ножа по мясу. Липкая кровь на пальцах мне, правда, не нравилась, она быстро засыхала на руках и ее было трудно вымывать из под ногтей. Но мне до безумия нравился этот дикий хруст костей, хруст сухожилий. Мне понравился тот эксперимент с головой-лампой, и с тех пор мне хотелось сделать нечто подобное, при возможности, конечно. Не целенаправленно. Мне нравилось то, что можно было сделать с человеческим телом. И эти возможности были буквально безграничными. Всё зависело лишь от фантазии. Мертвое тело — отличный материал для творчества, для выплеска своих безумных идей.
Но пока не было тела — не было и желания.
Он тушит окурок о подоконник, выбрасывает в окно, забирает свой плащ и уходит.
Не уходи… — хватаю его за руку — Гарэтт, не уходи.
Я скоро буду.
Нет. Ты останешься сейчас со мной! — сжимаю его запястье еще сильнее. Он смотрит на меня безразличным взглядом, говорит, что вернётся, но я ему не верю. Он вернётся, конечно, но я знаю куда он пойдёт. Снова на поиски приключений, алкоголя и секса. Снова к этим продажным ублюдкам.
Страница
69 из 76
69 из 76
