Добавить в моё избранное
230 мин, 12 сек 9618
И последнее, что увидел Иелона, из мира земного в мир невидимый переносясь, была никем более не замеченная искра, камнем из камня высеченная…
ЧЕРНЫЙ ЛОРД
Я злой, я очень злой человек. Коварнее, кровожаднее, чудовищнее, мрачнее и порочнее меня только двое — мистер Чарльз Брукенхем и сам Сатана. Правда, Чарльз Брукенхем и Сатана живут в преисподней, а я здесь, на Земле, среди вас. Когда я смотрю в толпе на сытые, самодовольные лица, я тотчас же вспоминаю холеное, будто выточенное из гранита лицо моего бывшего соседа — лорда Брукенхема. Еще совсем недавно, как некоторые наиболее заевшиеся из вас, Чарльз Брукенхем просыпался в шикарной постели, принимал ванну, неспеша завтракал, раздавал указания прислуге и отправлялся заниматься тем, чем и положено заниматься человеку, чье состояние оценивается в несколько миллионов фунтов стерлингов, — прожигать жизнь.
Я внимательно следил за всеми его перемещениями и даже вел специальный дневник кощунственных поступков черного лорда, как я называл про себя Брукенхема. Одним из наиболее невинных его развлечений была охота. Однако охота эта была весьма странного свойства — вместо ружей лорд Брукенхем использовал кнуты, а добычей его становились не звери, а чем-то не угодившие ему слуги. Их вопли были столь раздирающи, что я, находясь в столовой собственного дома, в трехстах ярдах от виллы черного лорда вздрагивал и ронял то ложку, то нож, то вилку, удивляясь, как люди могут терпеть над собой такое издевательство. Однако лорд Брукенхем был чертовски богат и мог себе позволить многое…
В городе поговаривали о его загулах в публичном доме, где его знала каждая проститутка. И хотя женщины очень говорливы, не было ни одной, которая бы захотела поделиться воспоминаниями о вечере, проведенном с черным лордом. Как правило, та из них, на долю которой выпадала несчастливая карта обслуживания лорда Брукенхема, вновь приступала к «работе» не раньше, чем через неделю.
Иногда лорд переодевался в простую одежду и, примазавшись к какой-нибудь разгулявшейся компании, до утра предавался всем тем грязным порокам, к которым так предрасположена чернь. Его тело было насквозь пропитано алкоголем, мозг разрушен наркотиками, а душа… Душа его, если она когда-то и была у черного лорда, казалось, давным-давно отлетела.
Ненависть и презрение навсегда поселились в туманном взгляде лорда Брукенхема. И даже немногочисленные шутки, которые изредка вылетали из его уст, были столь же мрачны, сколь глупы и неуместны. Часто за это его изгоняли даже из весьма сомнительных и видавших виды компаний. Однако никто никогда так и не осмелился возвысить голос или тем более поднять руку на черного лорда — так зловеще-предостерегающ становился его взгляд в критические моменты.
Люди, хоть как-то знавшие Чарльза Брукенхема, рассказывали, что, насколько они его помнят, он всегда был таким. Разве что чуть красивее в молодости… Кстати, такого чудовищного диссонанса между потрепанной, но в сущности довольно привлекательной внешностью и мерзкой начинкой мне не приходилось встречать никогда в жизни. О детстве черного лорда не помнил никто. Никто не знал, кто были его родители, откуда пять лет назад он приехал в наше графство… И только перстень с изображением фамильного, в виде черного ворона, герба, который Брукенхем неизменно носил на мизинце левой руки, напоминал о его знатном происхождении.
Повторяю — я злой, я очень злой человек. И сделал меня таким Чарльз Брукенхем, черный лорд, самое отвратительное и мерзкое чудовище, которое я когда-либо встречал. Я не понимаю, почему в течение почти четырех месяцев, чуть ли не каждый вечер виделся с ним и совершал такие гнусности, которые даже мне, человеку в общем-то малопривлекательному и кровожадному, казались верхом извращений и цинизма.
Кстати, я забыл рассказать о себе… Мне не очень-то приятно это делать, потому что, в отличие от лорда Брукенхема, внешность моя примечательна в совершенно ином отношении. Я, знаете ли, абсолютно лыс. Рост у меня, скажем так, такой же, какой был и в десятилетнем возрасте. И еще, еще… я несколько сутуловат. Нет, не подумайте, у меня нет горба, но хожу, сижу и лежу я несколько странно, как бы стараясь заглянуть в свой собственный желудок, как правило, до отказа набитый жареной говядиной с луком.
Однако у меня есть то, что выгодно отличает мою внешность от внешности черного лорда — это мои глаза. Серые, может быть несколько бесцветные, они так и бегают из угла в угол, как бы ища приют и успокоение. Пытаясь заглянуть в них, мои немногочисленные собеседники, как правило, теряются и разводят руками. Они хотят, но не могут постичь меня, как не могут постичь, нежась в своих теплых семейных гнездышках, многого, чему бы я мог научить их, окажись они в моем полном подчинении в полутемном подвале средневекового замка…
Единственное, что, безусловно, роднит меня с Чарльзом Брукенхемом, — это мое прошлое, точнее отсутствие такового.
ЧЕРНЫЙ ЛОРД
Я злой, я очень злой человек. Коварнее, кровожаднее, чудовищнее, мрачнее и порочнее меня только двое — мистер Чарльз Брукенхем и сам Сатана. Правда, Чарльз Брукенхем и Сатана живут в преисподней, а я здесь, на Земле, среди вас. Когда я смотрю в толпе на сытые, самодовольные лица, я тотчас же вспоминаю холеное, будто выточенное из гранита лицо моего бывшего соседа — лорда Брукенхема. Еще совсем недавно, как некоторые наиболее заевшиеся из вас, Чарльз Брукенхем просыпался в шикарной постели, принимал ванну, неспеша завтракал, раздавал указания прислуге и отправлялся заниматься тем, чем и положено заниматься человеку, чье состояние оценивается в несколько миллионов фунтов стерлингов, — прожигать жизнь.
Я внимательно следил за всеми его перемещениями и даже вел специальный дневник кощунственных поступков черного лорда, как я называл про себя Брукенхема. Одним из наиболее невинных его развлечений была охота. Однако охота эта была весьма странного свойства — вместо ружей лорд Брукенхем использовал кнуты, а добычей его становились не звери, а чем-то не угодившие ему слуги. Их вопли были столь раздирающи, что я, находясь в столовой собственного дома, в трехстах ярдах от виллы черного лорда вздрагивал и ронял то ложку, то нож, то вилку, удивляясь, как люди могут терпеть над собой такое издевательство. Однако лорд Брукенхем был чертовски богат и мог себе позволить многое…
В городе поговаривали о его загулах в публичном доме, где его знала каждая проститутка. И хотя женщины очень говорливы, не было ни одной, которая бы захотела поделиться воспоминаниями о вечере, проведенном с черным лордом. Как правило, та из них, на долю которой выпадала несчастливая карта обслуживания лорда Брукенхема, вновь приступала к «работе» не раньше, чем через неделю.
Иногда лорд переодевался в простую одежду и, примазавшись к какой-нибудь разгулявшейся компании, до утра предавался всем тем грязным порокам, к которым так предрасположена чернь. Его тело было насквозь пропитано алкоголем, мозг разрушен наркотиками, а душа… Душа его, если она когда-то и была у черного лорда, казалось, давным-давно отлетела.
Ненависть и презрение навсегда поселились в туманном взгляде лорда Брукенхема. И даже немногочисленные шутки, которые изредка вылетали из его уст, были столь же мрачны, сколь глупы и неуместны. Часто за это его изгоняли даже из весьма сомнительных и видавших виды компаний. Однако никто никогда так и не осмелился возвысить голос или тем более поднять руку на черного лорда — так зловеще-предостерегающ становился его взгляд в критические моменты.
Люди, хоть как-то знавшие Чарльза Брукенхема, рассказывали, что, насколько они его помнят, он всегда был таким. Разве что чуть красивее в молодости… Кстати, такого чудовищного диссонанса между потрепанной, но в сущности довольно привлекательной внешностью и мерзкой начинкой мне не приходилось встречать никогда в жизни. О детстве черного лорда не помнил никто. Никто не знал, кто были его родители, откуда пять лет назад он приехал в наше графство… И только перстень с изображением фамильного, в виде черного ворона, герба, который Брукенхем неизменно носил на мизинце левой руки, напоминал о его знатном происхождении.
Повторяю — я злой, я очень злой человек. И сделал меня таким Чарльз Брукенхем, черный лорд, самое отвратительное и мерзкое чудовище, которое я когда-либо встречал. Я не понимаю, почему в течение почти четырех месяцев, чуть ли не каждый вечер виделся с ним и совершал такие гнусности, которые даже мне, человеку в общем-то малопривлекательному и кровожадному, казались верхом извращений и цинизма.
Кстати, я забыл рассказать о себе… Мне не очень-то приятно это делать, потому что, в отличие от лорда Брукенхема, внешность моя примечательна в совершенно ином отношении. Я, знаете ли, абсолютно лыс. Рост у меня, скажем так, такой же, какой был и в десятилетнем возрасте. И еще, еще… я несколько сутуловат. Нет, не подумайте, у меня нет горба, но хожу, сижу и лежу я несколько странно, как бы стараясь заглянуть в свой собственный желудок, как правило, до отказа набитый жареной говядиной с луком.
Однако у меня есть то, что выгодно отличает мою внешность от внешности черного лорда — это мои глаза. Серые, может быть несколько бесцветные, они так и бегают из угла в угол, как бы ища приют и успокоение. Пытаясь заглянуть в них, мои немногочисленные собеседники, как правило, теряются и разводят руками. Они хотят, но не могут постичь меня, как не могут постичь, нежась в своих теплых семейных гнездышках, многого, чему бы я мог научить их, окажись они в моем полном подчинении в полутемном подвале средневекового замка…
Единственное, что, безусловно, роднит меня с Чарльзом Брукенхемом, — это мое прошлое, точнее отсутствие такового.
Страница
22 из 70
22 из 70
