Добавить в моё избранное
243 мин, 28 сек 12213
Сама она уходить не хотела, но подчинилась легко и даже охотно — не хотела встречаться с Машкиной матерью.
Толпа на площади не убывала. Кто-то расходился по домам, но приходили новые и новые жители. Никто на трибуну не лез, речи не толкал, вполголоса друг другу передавали жуткую новость. Как пришла мать, как выносили тело — Сергий не видел, он в это время сидел у кровати «отрубившейся» подруги, гладил её по голове и сам едва не плакал от самого страшного мужского страха — страха бессилия. Жалел, что не нажрался вуматень сам, но в наташкином доме спиртного не было, или он не знал где, а оставить её было не только невместно, но и боязно — случаи смерти пьяных, захлебнувшихся во сне, были в посёлке нередки. Только к вечеру, когда её немного попустило, а главное — вернулась с работы Наташкина мать, он вышел на улицу. Пить уже не хотелось, хотелось действовать. Ноги сами понесли к «клубу», где скоро должны были встречаться командиры. На совещание его не приглашали, но никто не запрещал посидеть снаружи. Как оказалось — не ему одному пришла такая мысль, вокруг ничейного дома с кое-как залатанной крышей колыхалось море голов — и стриженых, и нет.
Наташка, вечер 3.08, посёлок, белая сторона
К вечеру она более-менее пришла в себя. В голове гудело и руки подрагивали, но тяжёлое портвейновое опьянение прошло. Мать поила её травяным чаем и несла какую-то пургу — про всё и сразу. Девушка не пыталась её оборвать, понимая, что та для неё старается, заговаривает. Так и сидели в сгущающихся сумерках напротив друг друга мать и дочь, не решаясь говорить о том, что их действительно волновало сейчас. Да и что говорить? Обе не знали, как жить дальше.
На ноги их поднял тяжёлый раскат взрыва. Не далёкий гром заокеанского вулкана, а близкий и злой хлопок, от которого задребезжали стёкла и посуда.
— Не пущу! — мгновенно сообразила мать, загораживая выход
— Не пустишь в дверь — уйду в окно. — Наташка не собиралась спорить.
— Я с тобой — сдалась мать, понимая, что та не отступит.
Так и пошли вдвоём, схватив бесполезные, но придающие хоть какую-то уверенность топорик для разделки мяса и кусок оставшейся от ремонта водопроводной трубы. Из дома трудно было понять, где рвануло, но на улице было уже полно народу, все в одну сторону, да и зарево начало разгораться — со стороны клуба, как Наташка уже догадалась. Она не знала, куда пошёл Сергий, но подозревала, что все как раз там и собрались. И чёрные — тоже подозревали. И сделали сюрприз — никому ж не приходило в голову охранять развалюху.
На пожарище было людно. Взрыв вывернул угол дома, из пролома и выбитых окон рвалось пламя, уже захватывая крышу. В стороне, над чьими-то разложенными по траве телами, суетилась Маргарита Иосифовна, последний медработник из закрытой больнички. Кажется, она жила где-то недалеко. Рядом с пожаром размахивал руками и что-то зычно командовал здоровенный лысый негр. Только по голосу Наташка узнала Василия — он был весь закопчён и, похоже, оглох — иначе чего бы так орать? Побратимы, кое-как прикрывшись от огня мокрой одеждой, оттаскивали подальше многочисленных раненых и оглушённых. Кого-то уже накрыли с головой, двоих, а кто-то мог остаться в доме.
Сергия нигде видно не было, хотя знакомый мотороллер стоял на обочине — значит, здесь он где-то. Оставив застрявшую в толпе мать, девушка понеслась к раненым, надеясь найти его хотя бы там, потом к горящему дому — не всех лежащих вокруг успели оттащить.
Сергий, вечер 3.08, посёлок, белая сторона
Командиры совещались долго. Снаружи тоже шло совещание — никто ничего толком не знал, но пытался выяснить и рассказать другим. Помаленьку сгущались сумерки, жара спадала, способствуя «общению на завалинке». Кто предлагал послать гонца к военным — всё ж русские люди, не должны они такое терпеть, кто — идти брать оружейку РОВД и самим навести порядок. Прикидывали, сколько охотников на посёлке, кто сумел сохранить лицензию после перерегистрации позапрошлого года, кто не сумел, но «потерял» ружьё или ныкал где-то сроду не регистрированную дедовскую «тулку», а большинство было готово просто так, с вилами и арматуринами пойти на чёрную сторону и устроить там качественный погром — поискать этого Самеда, а найдя — посадить по-простецки на кол. В разгар обсуждения побратимы из второй сотни потащили в клуб какого-то мужичка. Тот шатался и норовил упасть, но двое волокли его за руки и ещё двое подгоняли на пинках. Не похож был мужичок на сильно избитого, а более всего напоминал мертвецки пьяного. «Крысу поймали» — пронеслось над толпой.
Через полчаса на крыльцо вышел Василий, махнул рукой. Шум разом стих. Но только сотник хотел что-то сказать — дом за его спиной как-то странно вспух, блеснуло в воздухе крошево уцелевших стекол, сверкнуло не красным, а белым каким-то пламенем в полуоткрытой двери — сотник как мяч покатился в толпу и только после этого оглушительно хлопнуло, кажется даже не по ушам, а по всему телу.
Толпа на площади не убывала. Кто-то расходился по домам, но приходили новые и новые жители. Никто на трибуну не лез, речи не толкал, вполголоса друг другу передавали жуткую новость. Как пришла мать, как выносили тело — Сергий не видел, он в это время сидел у кровати «отрубившейся» подруги, гладил её по голове и сам едва не плакал от самого страшного мужского страха — страха бессилия. Жалел, что не нажрался вуматень сам, но в наташкином доме спиртного не было, или он не знал где, а оставить её было не только невместно, но и боязно — случаи смерти пьяных, захлебнувшихся во сне, были в посёлке нередки. Только к вечеру, когда её немного попустило, а главное — вернулась с работы Наташкина мать, он вышел на улицу. Пить уже не хотелось, хотелось действовать. Ноги сами понесли к «клубу», где скоро должны были встречаться командиры. На совещание его не приглашали, но никто не запрещал посидеть снаружи. Как оказалось — не ему одному пришла такая мысль, вокруг ничейного дома с кое-как залатанной крышей колыхалось море голов — и стриженых, и нет.
Наташка, вечер 3.08, посёлок, белая сторона
К вечеру она более-менее пришла в себя. В голове гудело и руки подрагивали, но тяжёлое портвейновое опьянение прошло. Мать поила её травяным чаем и несла какую-то пургу — про всё и сразу. Девушка не пыталась её оборвать, понимая, что та для неё старается, заговаривает. Так и сидели в сгущающихся сумерках напротив друг друга мать и дочь, не решаясь говорить о том, что их действительно волновало сейчас. Да и что говорить? Обе не знали, как жить дальше.
На ноги их поднял тяжёлый раскат взрыва. Не далёкий гром заокеанского вулкана, а близкий и злой хлопок, от которого задребезжали стёкла и посуда.
— Не пущу! — мгновенно сообразила мать, загораживая выход
— Не пустишь в дверь — уйду в окно. — Наташка не собиралась спорить.
— Я с тобой — сдалась мать, понимая, что та не отступит.
Так и пошли вдвоём, схватив бесполезные, но придающие хоть какую-то уверенность топорик для разделки мяса и кусок оставшейся от ремонта водопроводной трубы. Из дома трудно было понять, где рвануло, но на улице было уже полно народу, все в одну сторону, да и зарево начало разгораться — со стороны клуба, как Наташка уже догадалась. Она не знала, куда пошёл Сергий, но подозревала, что все как раз там и собрались. И чёрные — тоже подозревали. И сделали сюрприз — никому ж не приходило в голову охранять развалюху.
На пожарище было людно. Взрыв вывернул угол дома, из пролома и выбитых окон рвалось пламя, уже захватывая крышу. В стороне, над чьими-то разложенными по траве телами, суетилась Маргарита Иосифовна, последний медработник из закрытой больнички. Кажется, она жила где-то недалеко. Рядом с пожаром размахивал руками и что-то зычно командовал здоровенный лысый негр. Только по голосу Наташка узнала Василия — он был весь закопчён и, похоже, оглох — иначе чего бы так орать? Побратимы, кое-как прикрывшись от огня мокрой одеждой, оттаскивали подальше многочисленных раненых и оглушённых. Кого-то уже накрыли с головой, двоих, а кто-то мог остаться в доме.
Сергия нигде видно не было, хотя знакомый мотороллер стоял на обочине — значит, здесь он где-то. Оставив застрявшую в толпе мать, девушка понеслась к раненым, надеясь найти его хотя бы там, потом к горящему дому — не всех лежащих вокруг успели оттащить.
Сергий, вечер 3.08, посёлок, белая сторона
Командиры совещались долго. Снаружи тоже шло совещание — никто ничего толком не знал, но пытался выяснить и рассказать другим. Помаленьку сгущались сумерки, жара спадала, способствуя «общению на завалинке». Кто предлагал послать гонца к военным — всё ж русские люди, не должны они такое терпеть, кто — идти брать оружейку РОВД и самим навести порядок. Прикидывали, сколько охотников на посёлке, кто сумел сохранить лицензию после перерегистрации позапрошлого года, кто не сумел, но «потерял» ружьё или ныкал где-то сроду не регистрированную дедовскую «тулку», а большинство было готово просто так, с вилами и арматуринами пойти на чёрную сторону и устроить там качественный погром — поискать этого Самеда, а найдя — посадить по-простецки на кол. В разгар обсуждения побратимы из второй сотни потащили в клуб какого-то мужичка. Тот шатался и норовил упасть, но двое волокли его за руки и ещё двое подгоняли на пинках. Не похож был мужичок на сильно избитого, а более всего напоминал мертвецки пьяного. «Крысу поймали» — пронеслось над толпой.
Через полчаса на крыльцо вышел Василий, махнул рукой. Шум разом стих. Но только сотник хотел что-то сказать — дом за его спиной как-то странно вспух, блеснуло в воздухе крошево уцелевших стекол, сверкнуло не красным, а белым каким-то пламенем в полуоткрытой двери — сотник как мяч покатился в толпу и только после этого оглушительно хлопнуло, кажется даже не по ушам, а по всему телу.
Страница
17 из 68
17 из 68
