Неконец

Так что капает — и хорошо. Бери больше, кидай дальше. Пока просто кидай, а назавтра дед обещал тачку соорудить и опалубку сварганить. Хотя опалубка — это когда бетон заливают, а когда тоннели роют — это как-то ещё называется. «Крепь», кажется. А тут предполагался именно тоннель — короткий, но почти как настоящий — уходящий под мост, построенный и обрушенный. Ну вот кто-то решил тут построить мост, из подручных материалов, но не осилил. Или проехал на чём-то тяжелее, чем мост рассчитан был. Экспертизы ожидать не приходилось — строили, сломали — кому до этого дело? А следы земляных работ, обломки брёвен — остались и ладно. Метод был хорош, надёжен и прост, правда, трудоёмок. Но Петрович упёрся: будем себя жалеть — сгинем. И переспорить его никак не выходило, даже не потому, что упрямый старый чёрт, а потому, что возразить нечего. Ну нету в этих краях ни сибирской тайги, ни полесских болот, только и остаётся прятаться у всех на виду.

Суббота, восемнадцатое. Петрович, посёлок.

Ольга Витальевна договорилась в школе, свободной по случаю ещё не кончившихся каникул, и встреча началась в привычной форме — аудитория, столы, люди за ними…

— Добрый день. Пока ещё он добрый — начал профессор своё выступление. Молодёжь негромко зашепталась на слово «добрый», но он привычно перекрыл голосом, перехватил внимание и продолжил:

Да, уже не очень. Но, как говорил Черчилль — мужайтесь, завтра будет хуже. Все понимают что будет хуже, так?

Публика — два десятка парней и девчонок и несколько человек постарше — дисциплинированно молчала.

В общем, проблема, которая на нас всех навалилась по причине природной катастрофы в США, сама по себе достаточно серьёзна, а учитывая общее положение дел в стране и в мире — надеяться нам особо не на кого. Что потопаем — то и полопаем. И хорошо, если полопаем мы, а не кто-нибудь за нас. Давайте я быстренько изложу, что нас примерно ждёт и как можно от этого отвертеться, а потом поговорим уже, что вы думаете.

Одна из девушек картинно, как образцовая ученица, подняла руку. На лице тоже застыло выражение почтительного внимания и Петрович мгновенно понял — будет подначка.

— Вопрос отлагательства не терпит, так?

— Ну… терпит вообще-то, просто очень интересно… А вы настоящий профессор или бывший? — выпалила девушка как бы смущаясь и волнуясь, но очень уж делано.

— Бывший, разумеется. Здесь почти все — бывшие. Вот разве что работница торговли — пока что настоящая — память на лица у него была неплохая, и эту круглолицую девушку он точно видел в окошке ларька.

— Ну так починят же подстанцию — произнесла уверенным голосом одна из женщин постарше. Чего бы там с властью не было — электричество всем нужно.

— Вот как раз подстанция — один из ключевых моментов. И через неделю примерно будет видно, куда дальше нас всех понесёт. Если начнут ремонт или хотя бы времянку поставят — то одним образом, а если нет — то совсем другим. Но я опасаюсь, что разница только во времени, а к середине зимы обе линии сойдутся — и будут голод, перенаселение, банды и погромы. А потом оставшиеся просто замёзнут.

— Афигеть — весело и с вызовом произнесла всё та же бойкая девушка — мы ф-фсе умрём, да?

— Может, и не все. Но молодые девушки — в группе риска точно.

— Типа, за длинный язык, да?

— Нет. Просто у банд мародёров и беженцев неминуемо будут предводители, которые захотят не только хлеба, но и зрелищ. А всемирная практика показывает, что вкусы у этой публики удивительно однообразны.

— Гарем? — хохотнул кто-то с заднего ряда — Ленка, тебя точно возьмут!

— Да ну что вы. Гарем — это эпоха мусульманского ренессанса, а ждёт нас самое махровое средневековье…

— Что, на конях с копьями?

— Нет, коней и копий не будет. Будут джипы и «калашниковы». Но социальное устройство — боюсь, недалеко уйдёт. Десяток вольных баронов, дружины из бычья, а всех остальных — в холопы.

— С правом первой ночи? — осведомился всё тот же голос с заднего ряда.

— Честно? Понятия не имею, какие права они себе придумают. Но что у остальных будут только обязанности — это практически однозначно. Главное — вы им не нужны. Если в средневековье холоп — это трудовая сила, то сейчас надобность в нём невелика. Сельского хозяйства не будет несколько лет, а дрова рубить много народу не надо.

— Так, Колян, ша — вступил среднего возраста мужик, до того сидевший молча. Про гаремы и прочий секас в другой раз перетрёшь. Раз тут у нас наука есть — пусть прогноз даст и рекомендации.

— Вот об этом я и хотел сказать — выдержал Петрович довольно-таки тяжёлый взгляд мужика. Пригласить Ольга должна была тех, кого Наташка написала, но, во-первых, Наташка могла этого мужика считать умным и авторитетным, а во-вторых, он мог и сам прийти, услышав о «науке» от кого-то ещё — того же Коляна, например.