Добавить в моё избранное
227 мин, 27 сек 8861
— Нежно проворковала та, и вцепилась в его плечо левой рукой, свободная правая повисла. Старуха прижалась плотнее, отчего Делберт на миг ощутил в промежности легкое касание пальцев.
Грейди передернуло. Они шли по вестибюлю, и все это время ночная гостья не умолкала ни на минуту. Она щебетала, и Делберт щекой чувствовал капли слюны, что вырывались из ее пасти. Она шептала на ухо, обдавая зловонным дыханием — растрескавшиеся губы шевелились, изрыгая непристойности. Старая сука повисла на нем, как бы невзначай прикасаясь к бедрам и ягодицам свободной рукой. Вестибюль показался бесконечным, длиной с вечность — Грейди вел старуху, заметно прихрамывая. Нога опять разболелась, да так, что еще немного, и они растянутся на холодном (черт возьми, почему?) полу, и уж тогда-то старая леди возьмет свое, даже не сомневайся, приятель, будет тянуться ручками-веточками, обдирая лайку, и синюшный язык оставит на твоем лице дорожку липкой слюны. Она задушит в объятиях, вопьется обжигающим поцелуем (подумать только — ее омерзительный язычок обследует каждую трещинку на эмали твоих зубов), и если решишься заняться любовью со старой потаскухой (если действительно решишься!) — это будет последнее, что ты сделаешь, все еще находясь на этом месте.
(За место пришлось побороться, не так ли?)
А потом придет сменщик, и все что ты делал, для того, чтобы выбраться из дерьма, окажется напрасным. Вот так, приятель!
Грейди сжал губы, задавив тихий стон. Они не поступят с ним так!
Только не этой ночью.
(Этой волшебной ночью… )
Он, Делберт Грейди — смотритель отеля. И сделает все возможное, чтобы так было впредь.
Ночь искрилась великолепием гирлянд, дешевой позолотой конфетти, извивалась блестящими змейками серпантина, а еще она говорила с ним — шепотом безумной старухи, выстрелами откупориваемых бутылок шампанского, звоном бокалов, грохотом барабанов и завыванием труб.
Ночь звала его, обещая многое, и Грейди невольно ускорил шаг, приближаясь к цели.
Там, в конце вестибюля, в дальнем углу столовой, над двухстворчатой дверью, так похожей на крылья летучей мыши, сверкала полукругом вывеска: «Бар Колорадо». Прямо под ней, какой-то шутник прилепил аккуратно содранную этикетку из-под виски, наверняка пытаясь сообщить важную новость: хей, приятель, только сегодня и только здесь, каждая пятая рюмка, за счет заведения!
Грейди прикусил нижнюю губу. Сейчас он не отказался бы от порции виски, черт раздери!
Он подвел старуху к двери, и та с неохотой оторвалась от смотрителя. Делберт толкнул дверь, и на мгновение оглох.
Веселье, что струилось изо всех щелей, в мгновение ока обдало его, словно по огромной глубокой луже пронесся сверкающий Кадиллак, оно хлынуло оглушительной волной и накрыло с головой.
Бар был полон. Ни одна из кабинок для гостей не осталась пустой. Мужчины в смокингах и женщины в роскошных вечерних платьях, — они смотрели на него жадными взглядами из прорезей маскарадных масок, следили за каждым движением, словно от Грейди зависело нечто важное, возможно именно то, о чем собиралась рассказать, но так и не успела, старая леди, в дорогой шубе.
На эстраде гремел джаз — вульгарный, разнузданный, агрессивный. Эта ночь казалась пропитанной им. Джаз и запах виски, который витал над разодетой публикой, смешиваясь с ароматом дорогих сигар — непременные спутники праздничной ночи. Последней ночи уходящего года.
Делберт остановился у входа, не зная, что делать дальше. Спутница Грейди пришла на помощь — она потащила его к стойке, вдоль которой стояли высокие табуретки, обтянутые кожей. Числом сорок.
Они разместились между холеной красавицей в блестящем серебром платье до пят, что обтягивало фигуру, оставляя открытым верх (Грейди успел рассмотреть родинку на предплечье), и мужчиной в костюме волка из мультфильмов.
Старуха ухватила Делберта за руку, словно боясь, что тот сейчас встанет и оставит ее одну, среди искрящегося веселья. Впрочем, никому не было до них дела. Музыканты на эстраде выдували джаз, свет огромной люстры отражался от блестящих медных труб, перебегал по многочисленным изгибам орущего саксофона, и рассеивался в бриллиантах темнокожей певицы с огромным бюстом. Казалось еще немного, и разорвется тонкая ткань прошитой золотом блузки, чтобы явить взглядам восхищенной публики тяжелые груди.
Грейди умостился на табурет, позабыв обо всем. Его затягивало в омут разнузданного веселья, и он был готов присоединиться ко всем тем, кто решил этой ночью оторваться на полную.
Неслышной тенью возник бармен. На табличке, прикрепленной к бардовому костюму, Грейди прочитал имя.
— Здорово Ллойд! — поздоровался Делберт.
Ллойд склонил голову, приветствуя нового посетителя. Он бросил короткий взгляд на спутницу Грейди, и мимолетная улыбка тронула тонкие бескровные губы.
Делберт сделал вид, что ничего не заметил.
Грейди передернуло. Они шли по вестибюлю, и все это время ночная гостья не умолкала ни на минуту. Она щебетала, и Делберт щекой чувствовал капли слюны, что вырывались из ее пасти. Она шептала на ухо, обдавая зловонным дыханием — растрескавшиеся губы шевелились, изрыгая непристойности. Старая сука повисла на нем, как бы невзначай прикасаясь к бедрам и ягодицам свободной рукой. Вестибюль показался бесконечным, длиной с вечность — Грейди вел старуху, заметно прихрамывая. Нога опять разболелась, да так, что еще немного, и они растянутся на холодном (черт возьми, почему?) полу, и уж тогда-то старая леди возьмет свое, даже не сомневайся, приятель, будет тянуться ручками-веточками, обдирая лайку, и синюшный язык оставит на твоем лице дорожку липкой слюны. Она задушит в объятиях, вопьется обжигающим поцелуем (подумать только — ее омерзительный язычок обследует каждую трещинку на эмали твоих зубов), и если решишься заняться любовью со старой потаскухой (если действительно решишься!) — это будет последнее, что ты сделаешь, все еще находясь на этом месте.
(За место пришлось побороться, не так ли?)
А потом придет сменщик, и все что ты делал, для того, чтобы выбраться из дерьма, окажется напрасным. Вот так, приятель!
Грейди сжал губы, задавив тихий стон. Они не поступят с ним так!
Только не этой ночью.
(Этой волшебной ночью… )
Он, Делберт Грейди — смотритель отеля. И сделает все возможное, чтобы так было впредь.
Ночь искрилась великолепием гирлянд, дешевой позолотой конфетти, извивалась блестящими змейками серпантина, а еще она говорила с ним — шепотом безумной старухи, выстрелами откупориваемых бутылок шампанского, звоном бокалов, грохотом барабанов и завыванием труб.
Ночь звала его, обещая многое, и Грейди невольно ускорил шаг, приближаясь к цели.
Там, в конце вестибюля, в дальнем углу столовой, над двухстворчатой дверью, так похожей на крылья летучей мыши, сверкала полукругом вывеска: «Бар Колорадо». Прямо под ней, какой-то шутник прилепил аккуратно содранную этикетку из-под виски, наверняка пытаясь сообщить важную новость: хей, приятель, только сегодня и только здесь, каждая пятая рюмка, за счет заведения!
Грейди прикусил нижнюю губу. Сейчас он не отказался бы от порции виски, черт раздери!
Он подвел старуху к двери, и та с неохотой оторвалась от смотрителя. Делберт толкнул дверь, и на мгновение оглох.
Веселье, что струилось изо всех щелей, в мгновение ока обдало его, словно по огромной глубокой луже пронесся сверкающий Кадиллак, оно хлынуло оглушительной волной и накрыло с головой.
Бар был полон. Ни одна из кабинок для гостей не осталась пустой. Мужчины в смокингах и женщины в роскошных вечерних платьях, — они смотрели на него жадными взглядами из прорезей маскарадных масок, следили за каждым движением, словно от Грейди зависело нечто важное, возможно именно то, о чем собиралась рассказать, но так и не успела, старая леди, в дорогой шубе.
На эстраде гремел джаз — вульгарный, разнузданный, агрессивный. Эта ночь казалась пропитанной им. Джаз и запах виски, который витал над разодетой публикой, смешиваясь с ароматом дорогих сигар — непременные спутники праздничной ночи. Последней ночи уходящего года.
Делберт остановился у входа, не зная, что делать дальше. Спутница Грейди пришла на помощь — она потащила его к стойке, вдоль которой стояли высокие табуретки, обтянутые кожей. Числом сорок.
Они разместились между холеной красавицей в блестящем серебром платье до пят, что обтягивало фигуру, оставляя открытым верх (Грейди успел рассмотреть родинку на предплечье), и мужчиной в костюме волка из мультфильмов.
Старуха ухватила Делберта за руку, словно боясь, что тот сейчас встанет и оставит ее одну, среди искрящегося веселья. Впрочем, никому не было до них дела. Музыканты на эстраде выдували джаз, свет огромной люстры отражался от блестящих медных труб, перебегал по многочисленным изгибам орущего саксофона, и рассеивался в бриллиантах темнокожей певицы с огромным бюстом. Казалось еще немного, и разорвется тонкая ткань прошитой золотом блузки, чтобы явить взглядам восхищенной публики тяжелые груди.
Грейди умостился на табурет, позабыв обо всем. Его затягивало в омут разнузданного веселья, и он был готов присоединиться ко всем тем, кто решил этой ночью оторваться на полную.
Неслышной тенью возник бармен. На табличке, прикрепленной к бардовому костюму, Грейди прочитал имя.
— Здорово Ллойд! — поздоровался Делберт.
Ллойд склонил голову, приветствуя нового посетителя. Он бросил короткий взгляд на спутницу Грейди, и мимолетная улыбка тронула тонкие бескровные губы.
Делберт сделал вид, что ничего не заметил.
Страница
46 из 66
46 из 66
