Монстр

— … с ним, что хочешь!— Край уха, поймал довольно эмоциональный конец разговора, через открывающуюся дверь.

— Возвращайтесь, как только сделаете, все, что вам скажут!— Рывком сдергивая повязку с лохматой головы приказал главный. Уходя он пару секунд прожигал меня ненавидящим взглядом, давая разглядеть полузаживший, неровный шрам, начинающийся от волос, который в середине лба резко поворачивал в сторону, вытягиваясь вдоль левой брови. Обстановка внутри была такой, как ее описывают в сказках у бабы яги: громадная печь, травы развешенные на веревочках, сушеные грибы и непонятное нечто: в общем довольно мрачное место.

— Сынки, привяжите его сюда и можете идти, — в проеме показалась седая старушка. Среднего роста, сухая, как палка, и такая же прямая, лет пятидесяти на вид. Такой скорости выполнения приказов я еще не видел: меня моментально прикрутили к лавке, так, что дышать можно было с трудом, и пулей вылетели из дома.

— Теперь займемся тобой. — От улыбочки на ее морщинистом лице мне захотелось сбежать.

Сначала она сделала несколько порезов разной глубины на моем плече и, подставив под капающую кровь чашку, ушла в другую комнату. Раны под воздействием силы быстро закрылись.

— Какой

ты несговорчивый. — Нож в ее руке распорол все предплечье до локтя. В этот раз она осталась рядом и, не обращая внимания на хрипы, периодически повторяла процедуру. Постоянная боль тупо гнала силу к ране, затягивая ее, а я мучительно пытался остановить пустую трату энергии, если она кончится, то ничего хорошего мне не светит.

Прекратив терзать руку, старуха сует в лицо что-то воняющее городской свалкой.

— Непослушный мальчишка!— Крепко зажав нос, она вливает в открывшийся рот горячее варево Тело задрожало в бешенном припадке: в живот, словно раскаленный камень засунули, а вырывающийся крик слышит вся деревня. Если бы меня не привязали, я бы точно сломал себе позвоночник. Только что успокоившаяся сила погасила и этот огонь, разом ухнув на это половину оставшегося объема. Пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь кровавый туман, стоящий перед глазами. Я с ужасом ждал продолжения…

Пустой взгляд бессмысленно блуждает по комнате не в силах зацепиться за что-либо. Бабка, тихо бормоча, тенью крутится рядом. Что она делала после я почти не запомнил — волны накатывающейся боли стерли этот момент из памяти.

— Забирай свои инструменты, ведьма, — зашедший мужик с интересом меня оглядел, — заплатишь как обычно. — Когда он разворачивался, я мелко подрагивал, ожидая продолжения.

— Похоже мы с тобой заигрались, милок. — Посмотрев в окно, заявила она. Хлопок закрывшейся двери пришел откуда-то издалека. Не выдержав нахлынувшего облегчения, я потерял сознание, пропустив, как пришедшие люди, дотащили до какого-то столба и сноровисто привязали к нему спиной. Более-менее прийти в себя получилось только когда собравшаяся ребятня начала с упоением тыкать в меня палками. Дернувшись на веревках, я расшугал мальчишек, но, судя по высунувшимся из укрытий мордочкам ненадолго. Солнце скрывалось в тучах где-то за спиной — до вечера еще далеко.

Люди, я ненавижу вас, но еще больше ненавижу детей! Эти мелкие твари, поняв, что жертва ничего сделать не может, отрывались по-полной. Даже у ведьмы было просто дьявольски больно, а они делали все, что может хоть как-нибудь унизить. И смеялись. Чер-рт, как эти твари смеялись!! Пришедшие ребята постарше решили потренировать свою меткость, целясь камешками в круглое пятно на груди «Даже мишень есть»— визгливо вопил заводила. В ответ на это малышня притащила воды и прямо на месте развела себе снаряды, а гения, первым притащившего дерьмо, я убил бы с особой жестокостью. За всем этим наблюдал стоящий в проулке смутно знакомый мужик.

Пошел крупный дождь, и кудахчущие мамаши загнали всех демонов домой. Подставляя измазанное лицо косым струям, я мысленно благодарил природу за щедрый подарок. Холодная вода пробирала до самой души, глуша холодом боль в измочаленном теле. Но все кончается, кончился и этот день. Подошедшие мужики несколько раз ударили и куда-то понесли. Болел каждый сантиметр безвольного тела, трясущиеся ноги не держали, и я болтался в чужих руках как полупустой мешок. Небрежно сбросив меня на неровный каменный пол, под приказывающий ненавистный голос:

— Снимай мерки. Чтобы к утру сделал из железа оковы. — Пинок под ребра перевернул меня на спину. — Вы двое, как только с ним закончат, закроете.

Выглядел я откровенно жалко: скрючившееся тощее существо, дрожащее от холода, в мокрых, прилипших штанах. «Постойте снаружи, с таким и один управлюсь»— даже не смотря в сторону конвоиров, мне были видны ухмылки на их лицах. Окутавший теплый воздух, уговаривал расслабиться. Сцепив челюсти, держал силу в себе, загнав ее как можно глубже, сжал, не отпуская на свободу. Открыв глаза, я встретился с долгим, задумчивым взглядом кузнеца.