Монстр

Разбросанные в спешке вещи вместе с поваленными двухъярусными кроватями образовывали порой непроходимые завалы, рядом с которыми меркнут иные баррикады.

В главном здании сюрпризы начались прямо у входа. Похоже, что тут была единственная, не считая ворот, линия обороны крепости. Засохшая кровь сплошь покрывала пол и стены, целыми пластами осыпаясь при малейшем прикосновении. Искалеченные, отвратно пахнущие тела появлялись все чаще. В подвале этого же дома в три уровня располагались тюремные камеры вместе с пыточной. Но облом поджидал нас и тут. Похоже, даже преступников выгнали на защиту города. К внешнему виду трупов я уже начал привыкать, но от перспективы перетаскивать их на себе становилось дурно. Перемазанная черте в чем одежда и доспехи, холодные, скрюченные пальцы так и готовые вцепиться в твою глотку, стоит лишь подойти поближе. А некоторые тела вообще порублены на части. Кузнец как раз вертел руку, внимательно рассматривая что-то на ней.

— Знакомый?

— Нет, конечно, этот мертвяк жил тысячелетие назад.

— Откуда узнал?

— Такие наручи уже давно никто не делает. К тому же простая стража не может позволить себе латную броню, не всякий барон… — поперхнувшись и мгновенно серея, он пробормотал, — не может быть, — шептали враз посиневшие губы. — Не может быть.

— Чего?

— Городские ворота… нежити было две волны. Это плохо, очень плохо. — И, видя мой непонимающий взгляд, продолжил. — Восставшие неспособны мыслить, а это значит — сюда пришел кто-то намного серьезнее.

— Объясни. — Об этом я и сам догадался, но с чего он решил что это были мертвецы? И как ему сказать, что всем известные вещи мне не знакомы? Абсолютно. Понимаю, что прокололся уже много раз, но пока спасает закос под дурачка.

— Ходили слухи, будто мертвые научились притворяться живыми, научились думать. И они начинают уничтожать людей: нападения стали происходить гораздо чаще, а приграничные города разоряются все быстрей и быстрей. — Тяжелая пауза. — Нас выдавливают, режа как скот. Нежить не оставляет после себя ничего ни живых, ни мертвых. Несколько лет назад граница была так далека, что мы только слышали об этом страшном месте, но сейчас она всего в двух шагах… хотя нет, она уже здесь. — Закончил он обреченно.

Перетаскивать трупы было противно, зато теперь можно быть уверенным — изнутри нам никто не угрожает. Случилась и пара курьезов. Один из кандидатов на проживание в камере был несколько против смены места житель… эээ… смертсва и, разупокоившись по дороге, принялся выражать свое недовольство переездом. Еле утихомирил, пытающегося перекусить мной мертвяка. Об другого споткнулся при обыске ледника. Изрядно напугавшее меня тело, одетое в форму стражника, замерзло в холодильнике. И это с незапертым то выходом! Специально для этой трусливой ледышки выбрал место похолоднее. Наверное, это и называется черным юмором, а если нет, то светлая, уютная комнатка с мягкой обивкой стен ждет очередного постояльца. Пока я занимался проблемами пропитания, кузнец закрывал единственный ведущий к нам проход, появляться на свету мне было противопоказано.

После такой работы очень хочется помыться, но тоненький ручеек ледяной воды, полное отсутствие больших емкостей и проклятый свет срубили всю надежду на корню. Мой спутник, пробормотав что-то об общих купальнях, заперся в кузне, из трубы которой вскоре повалил дым. Я же, пытаясь отрешиться от боли в мышцах, развалился внутри надвратной башни, поближе к свежему воздуху и подальше от зеленого светила. Подведем итоги: за эти сумасшедшие, полные смертельной опасности дни задолженность неких обожаемых мной лиц, увеличилась на астрономическую сумму с безумным количеством нулей.

Кстати говоря, астрономы бы передралось за право посмотреть на здешнее небо. На то, что утром едва виднелось над горизонтом, а сейчас методично пожирает небосвод — Эйтар. Интересно, почему эта планета еще существует и жизнь еще теплится под этим мертвенно-зеленым светом, выжигающим глаза и тянущим последние силы. Хотя местные судя по всему давно привыкли к такому. Жаль, нет музыки, она бы неплохо успокоила вконец расшатанные нервы и немного притупила давящую боль в теле. Неуклюже поднимаюсь, игнорируя протестующие вопли мышц — дышать все труднее и труднее, словно на грудь положили приличный вес. Черт, мне не показалось! Такое чувство, словно воздух стал густым: для каждого движения приходится прилагать заметные усилия, а прилично возросший расход силы выжимает словно тряпку. Такими темпами я не то, что трое суток, до полудня не протяну!

— Будь проклят создатель этого мира, — лихорадочно спускаясь по ступеням, — все, с**а, не по-людски получается!— Увидев взбешенного кузнеца, понимаю, что произошло что-то еще.

— Ты куда бл* пропал!? Я тут несколько часов ношусь в его поисках… — Несколько зависнув, переваривая услышанное, перебиваю вошедшего в раж мужика. Что ж, теперь он высказывается гораздо красочнее.