Ты уходишь опять, глупо ссоримся мы, ты уходишь опять сквозь туманы и сны, ты уходишь опять и тебя не вернешь, на аллеях туман, так похожий на ложь…
Добавить в моё избранное
205 мин, 28 сек 1999
Глава 1.
Я стою одна посреди осеннего леса. Вокруг меня туман, такой густой, что практически ничего не видно. А еще настораживает тишина, гулкая и зловещая. Ведь посреди деревьев, чьи голые, черные ветви возвышаются над белым полотном тумана, не слышно ни щебетания птиц, ни писка насекомых, ни других звуков.
Оборачиваюсь назад и замечаю, что туман сгущается, становится плотнее и словно живой тянет ко мне свои белесые щупальца.
Противный холодок страха пробегает по моей оголенной спине, заставляя ежиться и бежать назад.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, заметила, как туман сереет и становится менее плотным. Рядом просматривается утоптанная тропинка из опавших прелых листьев. А туман сзади приближается еще на пару шагов.
И я больше не медлю, быстро иду вперед по тропинке.
Впереди виднеется старинный особняк, казавшийся из-за тумана черным. Его шпили на башенках и большие окна двух этажей всколыхнули в памяти сюрреалистичные картины, произошедшие с девушкой, что здесь когда-то жила.
Она была не похожа на меня. Ее длинные золотые волосы, пышная грудь и тонкая талия не шли ни в какое сравнение с моими мышиного цвета волосами до плеч, бюстом первого размера и полноватой вполне заурядной внешностью. Единственное, что нас объединяло — это серые почти серебристые глаза и ощущения ужаса и паники при виде этого особняка. Хотя я видела его впервые в жизни.
И откуда-то у меня была абсолютная уверенность в том, что та красивая блондинка, это я. Хотя я и не понимала причину этой уверенности.
Воспоминания резко схлынули, оставляя после себя ощущения страха и растерянности.
Но больше всего меня, человека двадцать первого века, страшил не этот старинный особняк с пыльными окнами, с закрытыми и неприветливыми ставнями, а белесый туман, от которого у меня возникал какой-то иррациональный страх.
И я опять ускоряю шаг, пытаясь сбежать, оторваться от этого жуткого, непонятного природного явления.
Спустя какое-то время, я выхожу к таинственному особняку, перед которым находится небольшой пруд и большое дерево, возвышающееся над темной гладью справа.
Меня вдруг охватывает смесь самых противоречивых эмоций. И ужас, от которого мороз по коже, и радость, словно вернулась домой, где меня ждут. Давно и очень долго ждут.
И уже не туман с его ледяными щупальцами гонит меня к дому, а мои ноги сами несут туда, где меня ждут. Наверное, именно из-за этого чувства я больше не боялась этого старинного особняка. Когда всю жизнь живешь в казенном, сиротском приюте, мысль о доме, в котором тебя и только тебя ждут, становится самой желанной в мире мечтой. И пусть этот дом покрыт пылью, паутиной и забвением, это не важно. Важным остается лишь то, что именно там терпеливо и с заботой ждут именно твоего прихода, именно твое присутствие наполнит его счастьем и радостью.
Я и сама не заметила, как оказалась перед величественным зданием. Окинув восторженным взглядом серый каменный фасад особняка, я направилась к парадному входу.
Пока шла, непроизвольно ежилась от ледяных мурашек, пробегающих по всему телу, от невидимого, холодного, изучающего взгляда; словно из окон забытого дома за мной наблюдало древнее могущественное существо.
Подойдя к стеклянным дверям парадного входа, остановилась на мгновение, пытаясь совладать с паникой, что опять начала подниматься при приближении к каменной, потрескавшейся от времени лестнице перед крыльцом. И что самое странное, эти эмоция была не моей. То есть я ее ощущала, но в тоже время разумом понимала, что она лишь отголосок тех страшных воспоминаний блондинки.
И как только я протянула руку к резной ручке¸ пытаясь открыть витражные двери, произошло уже вполне ожидаемое событие. Я проснулась с криком в собственной спальне городской однокомнатной квартиры, что досталась мне от государства.
Вот уже три года как я вышла из-под опеки интерната во взрослую, самостоятельную жизнь, и именно с тех самых пор мне снится один и тот же сон. Заканчивается он всегда одинаково: я просыпаюсь с криком, с гулко стучащим сердцем, прерывистым дыханием и холодным потом на лбу. За три года сон ни разу не изменился. Стоит мне во сне потянуться к дверной ручке, как я просыпаюсь.
Я обращалась ко многим психологам и психиатрам, но они лишь разводили руками, или твердили, что это последствия стресса (от того, что мне теперь приходиться самой о себе заботиться), переутомления и сильного нервного напряжения (работала я оператором сотовой связи, и не всегда попадались адекватные клиенты). Но сменив работу, попробовав все, какие только были в аптеке, антидепрессанты, ничего не изменилось. И мне пришлось смириться с этой стороной своей недолгой жизни.
Единственным плюсом из всей этой беготни по врачам стало — смена работы (теперь я работаю помощницей швеи) и контролем над пробуждением (теперь я не бужу своим диким криком весь дом). Да, я продолжаю просыпаться с криком, но теперь он больше похож на стон, чем на полноценный вопль.
Я стою одна посреди осеннего леса. Вокруг меня туман, такой густой, что практически ничего не видно. А еще настораживает тишина, гулкая и зловещая. Ведь посреди деревьев, чьи голые, черные ветви возвышаются над белым полотном тумана, не слышно ни щебетания птиц, ни писка насекомых, ни других звуков.
Оборачиваюсь назад и замечаю, что туман сгущается, становится плотнее и словно живой тянет ко мне свои белесые щупальца.
Противный холодок страха пробегает по моей оголенной спине, заставляя ежиться и бежать назад.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, заметила, как туман сереет и становится менее плотным. Рядом просматривается утоптанная тропинка из опавших прелых листьев. А туман сзади приближается еще на пару шагов.
И я больше не медлю, быстро иду вперед по тропинке.
Впереди виднеется старинный особняк, казавшийся из-за тумана черным. Его шпили на башенках и большие окна двух этажей всколыхнули в памяти сюрреалистичные картины, произошедшие с девушкой, что здесь когда-то жила.
Она была не похожа на меня. Ее длинные золотые волосы, пышная грудь и тонкая талия не шли ни в какое сравнение с моими мышиного цвета волосами до плеч, бюстом первого размера и полноватой вполне заурядной внешностью. Единственное, что нас объединяло — это серые почти серебристые глаза и ощущения ужаса и паники при виде этого особняка. Хотя я видела его впервые в жизни.
И откуда-то у меня была абсолютная уверенность в том, что та красивая блондинка, это я. Хотя я и не понимала причину этой уверенности.
Воспоминания резко схлынули, оставляя после себя ощущения страха и растерянности.
Но больше всего меня, человека двадцать первого века, страшил не этот старинный особняк с пыльными окнами, с закрытыми и неприветливыми ставнями, а белесый туман, от которого у меня возникал какой-то иррациональный страх.
И я опять ускоряю шаг, пытаясь сбежать, оторваться от этого жуткого, непонятного природного явления.
Спустя какое-то время, я выхожу к таинственному особняку, перед которым находится небольшой пруд и большое дерево, возвышающееся над темной гладью справа.
Меня вдруг охватывает смесь самых противоречивых эмоций. И ужас, от которого мороз по коже, и радость, словно вернулась домой, где меня ждут. Давно и очень долго ждут.
И уже не туман с его ледяными щупальцами гонит меня к дому, а мои ноги сами несут туда, где меня ждут. Наверное, именно из-за этого чувства я больше не боялась этого старинного особняка. Когда всю жизнь живешь в казенном, сиротском приюте, мысль о доме, в котором тебя и только тебя ждут, становится самой желанной в мире мечтой. И пусть этот дом покрыт пылью, паутиной и забвением, это не важно. Важным остается лишь то, что именно там терпеливо и с заботой ждут именно твоего прихода, именно твое присутствие наполнит его счастьем и радостью.
Я и сама не заметила, как оказалась перед величественным зданием. Окинув восторженным взглядом серый каменный фасад особняка, я направилась к парадному входу.
Пока шла, непроизвольно ежилась от ледяных мурашек, пробегающих по всему телу, от невидимого, холодного, изучающего взгляда; словно из окон забытого дома за мной наблюдало древнее могущественное существо.
Подойдя к стеклянным дверям парадного входа, остановилась на мгновение, пытаясь совладать с паникой, что опять начала подниматься при приближении к каменной, потрескавшейся от времени лестнице перед крыльцом. И что самое странное, эти эмоция была не моей. То есть я ее ощущала, но в тоже время разумом понимала, что она лишь отголосок тех страшных воспоминаний блондинки.
И как только я протянула руку к резной ручке¸ пытаясь открыть витражные двери, произошло уже вполне ожидаемое событие. Я проснулась с криком в собственной спальне городской однокомнатной квартиры, что досталась мне от государства.
Вот уже три года как я вышла из-под опеки интерната во взрослую, самостоятельную жизнь, и именно с тех самых пор мне снится один и тот же сон. Заканчивается он всегда одинаково: я просыпаюсь с криком, с гулко стучащим сердцем, прерывистым дыханием и холодным потом на лбу. За три года сон ни разу не изменился. Стоит мне во сне потянуться к дверной ручке, как я просыпаюсь.
Я обращалась ко многим психологам и психиатрам, но они лишь разводили руками, или твердили, что это последствия стресса (от того, что мне теперь приходиться самой о себе заботиться), переутомления и сильного нервного напряжения (работала я оператором сотовой связи, и не всегда попадались адекватные клиенты). Но сменив работу, попробовав все, какие только были в аптеке, антидепрессанты, ничего не изменилось. И мне пришлось смириться с этой стороной своей недолгой жизни.
Единственным плюсом из всей этой беготни по врачам стало — смена работы (теперь я работаю помощницей швеи) и контролем над пробуждением (теперь я не бужу своим диким криком весь дом). Да, я продолжаю просыпаться с криком, но теперь он больше похож на стон, чем на полноценный вопль.
Страница
1 из 59
1 из 59
