Солнце заходило медленно, неохотно, словно не желая уступать ночи в извечном циклическом противостоянии, словно не желая позволить Тьме завладеть разогретой пустыней.
Добавить в моё избранное
187 мин, 40 сек 16571
Мой взор глубок, хотя не радостен,
Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
Мой поцелуй.
Он веет вечною разлукою, -
И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю.
Ко мне, ко мне!
(Дмитрий Мережковский, «Темный ангел», 1895)
Барранка-дель-Кобре (Медное ущелье), Северная Мексика, 7 апреля, 20:54.
Солнце заходило, окрашивая отвесные скалы оранжевым и алым, отбрасывая на песок изломанные тени от высоких кактусов.
— Свет уходит, Серж. — сказал высокий худощавый мужчина в светлом костюме, с подернутыми сединой волосами, стоящий на самом краю обрыва. Он снял с бледного лица стильные солнечные очки, спрятал их в карман пиджака. — Свет вынужден отступать. Таковы законы мира.
Молодой человек, в бледности лица соперничающий со своим собеседником, темноволосый, с высокомерно прищуренными зелеными глазами, в расстегнутой черной рубашке и черных брюках, затянулся сигаретой.
Повернувшись к тому, что выглядел старше, возразил:
— Свет всегда возвращается, Микулаш. И это тоже закон. Скучен мир, пребывающий во власти Тьмы.
Микулаш усмехнулся.
— Ты рассуждаешь совсем как человек. — он улыбнулся, и заходящее солнце бросило блики на неестественно развитые, узкие и острые клыки на его верхней челюсти.
Он подмигнул Сержу.
Огонь тлеющей сигареты, зажатой в бескровных губах молодого, ярко мигнул и погас.
— Ты даже перенял их вредные привычки. — продолжал Микулаш. — К чему это? Весь этот маскарад? Думаешь, эти внешние атрибуты могут изменить суть?
Серж поморщился, разглядывая погасшую сигарету, зажатую между пальцами правой руки, затянутой в узкую черную перчатку.
— Я много думал об этом, Микулаш. О нашей природе. О людях. О том, что у нас общее прошлое. Ты много пропустил, пока спал. За эти сотни лет мы перестали быть смертельными врагами людей. Мы больше не охотники за головами, за дармовой Силой и кровью. Мы заперты в этом мире. Нам нет хода в Паутину. И теперь мы — егеря, пристально следящие за своими угодьями. Мы не только убиваем. Мы пристально следим за ними, фиксируя любые изменения, мы контролируем их развитие. Мы бережем их. Потому что они — наша Сила.
— Ты говоришь мне о Силе, да… Мы стали слабее, Серж. Только и всего. Мы вынуждены мешаться с толпой. Теперь люди осмелели. Они пытаются противостоять нам.
Серж щелчком отбросил окурок в пропасть, навстречу раскинувшейся у подножия обрыва пустыне.
Поглядев на закатный горизонт и вздохнув, он пошел прочь от края обрыва, к стоящим на песке плетеным креслам и столику с легкими закусками, на внушительном расстоянии от которых, почтительно ожидая, стояли невозмутимые широкоплечие парни с бледными, бескровными лицами.
Серж сел в одно из кресел, подхватив со стола бутылку текилы, свинтил с нее крышку и разлил по рюмкам.
Небрежно тряхнув темной челкой, кивнул медленно подошедшему Микулашу.
— Все зависит от последовательности.
Серж взял с небольшого блюдца кусочек лайма, смазал им тыльную сторону ладони. Затем насыпал на нее немного соли. Улыбнулся Микулашу, показав кончики клыков.
— Твое здоровье.
Слизнув с ладони соль, Серж заел ее тем же лаймом и запил текилой. Со стуком опустил рюмку на столешницу.
— Сначала соленое, затем — кислое. Необходимо подготовить вкусовые рецепторы. — пояснил он, насмешливо глядя на Микулаша.
Микулаш осторожно взял полную рюмку, недоверчиво поглядел на нее, а затем медленно выпил. Отставив рюмку на стол, проговорил:
— Я не понимаю этого вкуса, Серж. Ты же знаешь… Предпочитаю… иное.
Они засмеялись, как старые друзья, понимающие друг друга с полуслова, привыкшие к каким-то своим специфическим шуточкам и забавным общим воспоминаниям, которым не нужны лишние слова и объяснения.
Они были больше, чем друзья.
Два Высших вампира посреди безмолвной мексиканской пустыни.
Где-то очень далеко, в одном из многочисленных ущелий, протяжно завыл койот.
— Красивый закат, — задумчиво прошептал Микулаш, глядя на горизонт.
— Ты доволен, князь? Пикник удался?
— Не совсем. — князь насмешливо скривил бледные губы.
— Я знаю, чего ты хочешь, Микулаш. — Серж хищно улыбнулся. — Мы продолжим пикник, на вилле. — повернувшись к безмолвной охране он сделал небрежный жест затянутой в перчатку рукой. — Мы возвращаемся.
Мерно загудел мотор стоящего неподалеку вертолета. Длинные лопасти начали медленно набирать обороты, разгоняя по плато клубы пыли.
Серж встал с плетеного кресла, сделав Микулашу приглашающий жест, направился к вертолету.
Частная территория, примерно 189 км от Гвадалахары, Штат Агуаскальентес, Мексика, 7 апреля, 01:45.
Смешать коктейль «Тореадор» довольно просто. Элементарная формула — 50 водки, 75 — клюквенного сока, и еще столько же — тоника.
Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
Мой поцелуй.
Он веет вечною разлукою, -
И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю.
Ко мне, ко мне!
(Дмитрий Мережковский, «Темный ангел», 1895)
Барранка-дель-Кобре (Медное ущелье), Северная Мексика, 7 апреля, 20:54.
Солнце заходило, окрашивая отвесные скалы оранжевым и алым, отбрасывая на песок изломанные тени от высоких кактусов.
— Свет уходит, Серж. — сказал высокий худощавый мужчина в светлом костюме, с подернутыми сединой волосами, стоящий на самом краю обрыва. Он снял с бледного лица стильные солнечные очки, спрятал их в карман пиджака. — Свет вынужден отступать. Таковы законы мира.
Молодой человек, в бледности лица соперничающий со своим собеседником, темноволосый, с высокомерно прищуренными зелеными глазами, в расстегнутой черной рубашке и черных брюках, затянулся сигаретой.
Повернувшись к тому, что выглядел старше, возразил:
— Свет всегда возвращается, Микулаш. И это тоже закон. Скучен мир, пребывающий во власти Тьмы.
Микулаш усмехнулся.
— Ты рассуждаешь совсем как человек. — он улыбнулся, и заходящее солнце бросило блики на неестественно развитые, узкие и острые клыки на его верхней челюсти.
Он подмигнул Сержу.
Огонь тлеющей сигареты, зажатой в бескровных губах молодого, ярко мигнул и погас.
— Ты даже перенял их вредные привычки. — продолжал Микулаш. — К чему это? Весь этот маскарад? Думаешь, эти внешние атрибуты могут изменить суть?
Серж поморщился, разглядывая погасшую сигарету, зажатую между пальцами правой руки, затянутой в узкую черную перчатку.
— Я много думал об этом, Микулаш. О нашей природе. О людях. О том, что у нас общее прошлое. Ты много пропустил, пока спал. За эти сотни лет мы перестали быть смертельными врагами людей. Мы больше не охотники за головами, за дармовой Силой и кровью. Мы заперты в этом мире. Нам нет хода в Паутину. И теперь мы — егеря, пристально следящие за своими угодьями. Мы не только убиваем. Мы пристально следим за ними, фиксируя любые изменения, мы контролируем их развитие. Мы бережем их. Потому что они — наша Сила.
— Ты говоришь мне о Силе, да… Мы стали слабее, Серж. Только и всего. Мы вынуждены мешаться с толпой. Теперь люди осмелели. Они пытаются противостоять нам.
Серж щелчком отбросил окурок в пропасть, навстречу раскинувшейся у подножия обрыва пустыне.
Поглядев на закатный горизонт и вздохнув, он пошел прочь от края обрыва, к стоящим на песке плетеным креслам и столику с легкими закусками, на внушительном расстоянии от которых, почтительно ожидая, стояли невозмутимые широкоплечие парни с бледными, бескровными лицами.
Серж сел в одно из кресел, подхватив со стола бутылку текилы, свинтил с нее крышку и разлил по рюмкам.
Небрежно тряхнув темной челкой, кивнул медленно подошедшему Микулашу.
— Все зависит от последовательности.
Серж взял с небольшого блюдца кусочек лайма, смазал им тыльную сторону ладони. Затем насыпал на нее немного соли. Улыбнулся Микулашу, показав кончики клыков.
— Твое здоровье.
Слизнув с ладони соль, Серж заел ее тем же лаймом и запил текилой. Со стуком опустил рюмку на столешницу.
— Сначала соленое, затем — кислое. Необходимо подготовить вкусовые рецепторы. — пояснил он, насмешливо глядя на Микулаша.
Микулаш осторожно взял полную рюмку, недоверчиво поглядел на нее, а затем медленно выпил. Отставив рюмку на стол, проговорил:
— Я не понимаю этого вкуса, Серж. Ты же знаешь… Предпочитаю… иное.
Они засмеялись, как старые друзья, понимающие друг друга с полуслова, привыкшие к каким-то своим специфическим шуточкам и забавным общим воспоминаниям, которым не нужны лишние слова и объяснения.
Они были больше, чем друзья.
Два Высших вампира посреди безмолвной мексиканской пустыни.
Где-то очень далеко, в одном из многочисленных ущелий, протяжно завыл койот.
— Красивый закат, — задумчиво прошептал Микулаш, глядя на горизонт.
— Ты доволен, князь? Пикник удался?
— Не совсем. — князь насмешливо скривил бледные губы.
— Я знаю, чего ты хочешь, Микулаш. — Серж хищно улыбнулся. — Мы продолжим пикник, на вилле. — повернувшись к безмолвной охране он сделал небрежный жест затянутой в перчатку рукой. — Мы возвращаемся.
Мерно загудел мотор стоящего неподалеку вертолета. Длинные лопасти начали медленно набирать обороты, разгоняя по плато клубы пыли.
Серж встал с плетеного кресла, сделав Микулашу приглашающий жест, направился к вертолету.
Частная территория, примерно 189 км от Гвадалахары, Штат Агуаскальентес, Мексика, 7 апреля, 01:45.
Смешать коктейль «Тореадор» довольно просто. Элементарная формула — 50 водки, 75 — клюквенного сока, и еще столько же — тоника.
Страница
1 из 60
1 из 60
