Тот день надолго запомнился участникам описанных здесь событий. Потому что, как потом оказалось, с него-то все и началось. Но это оказалось потом.
Добавить в моё избранное
191 мин, 30 сек 3612
Глава 1
А так — день как день. Разве солнце заливало аудиторию как-то чересчур уж ярко, что в мае, в общем, не редкость. Да еще из приоткрытого окна сильно тянуло горьким тополиным духом, от чего у собравшихся на семинар профессора Кроу кровь вскипала, как кока-кола в забытой на солнцепеке бутылке.
Тема семинара звучала заманчиво. Что-то вроде «Чувство страха в современном кино и как его вызвать». Студенты на такую тему потянулись, и в маленькую аудиторию набилось человек пятьдесят.
Вообще, спецкурс по кинематографии Роберта Кроу посещали плохо. Поначалу записывались охотно и с самых разных факультетов. Были даже физики и математики. Потом остались самые стойкие. Все из-за профессора Кроу. Он такой интеллектуал — высокомерный и въедливый. В упор человека не видит, если ему нравится какое-нибудь нормальное кино вроде «Паука» или «Убить Билла». И тот, кто не выучит наизусть каждый кадр из Феллини и Бергмана, для него просто пустое место. Говорили, что Кроу как режиссер снял несколько малобюджетных фильмов и даже получил приз за свое интеллектуальное кино где-то в Европе. Что популярности у студентов ему тоже не прибавляло.
Профессор по своему обыкновению уселся на стул в углу под плоским экраном плазменного телевизора. Закинул ногу на ногу, руки сцепил на острой коленке. Смотрит ехидными глазами из-за толстых стекол очков в черной оправе и волосы свои жесткие, черные то и дело ерошит. Вечно они у него в разные стороны как иглы торчат. За что его и прозвали Дикобразом.
Сам он все больше молчит, дает сначала ребятам высказаться. Чтобы каждый раскрыл свою индивидуальность.
Студенты, перекрикивая друг друга, делились, кому что нравится. Очень скоро семинар раскололся надвое. Большинство, как Стивен Колин с экономического, метивший в продюсеры, считали, что будущее за компьютерными эффектами и новыми технологиями.
Говорил Стивен веско и внушительно со всего своего шестифутового роста. Посмеялся над наивом всяких там «Гадзил» и «Челюстей». Сказал, что этими паралоновыми куклами теперь только младенцев, реального плейстейшн не видевших, можно испугать.
— А, по-моему, «Челюсти-1» страшное кино, — выставив в проход между рядами длиннющие свои ноги, возразила Стивену Джил Смит с дизайнерского отделения. — Особенно когда музыка играет и камера под водой. А кто там плывет не видно.
Кроу поднял палец, что означало у него что-то вроде:«Обратите внимание!»
Джил это заметила, отпустила один из своих фирменных взглядов будущей звезды Стивену. Фигура у нее, и правда, что надо. И держать себя она старается так, как будто дает интервью непосредственно после вручения Оскара. На многих это действует.
Стив застыл с открытым ртом, поймал себя, на том, что молчит и пялится в искусно подведенные глаза Джил.
— Да ерунда эта твоя музыка, — тряхнул, наконец, он головой. — Дали б мне сегодня снять ремейк «Челюстей». Зритель бы эти челюсти у себя на затылке почувствовал. А еще — запах моря и крови. И акула бы на него прямо из экрана выскакивала.
— Значит, по-вашему, чем натуральнее страшилище, тем страшнее зрителю?— вставил Кроу.
— Вот именно!
— Есть другие мнения?
Ник Залесски, художник и будущий режиссер-аниматор, вечно погруженный в себя и как бы отсутствующий, сказал, ни к кому не обращаясь.
— Страшно то, что непонятно. Чем дольше неизвестна причина страха, тем острее чувство…
— Хичкок!-презрительно скривился Стивен.
— Не только. Но он был первым.
— Старо!
— Искусство не стареет.
Это уж от Залесски услышала только сидевшая у него за спиной Кейси Уилсон с отделения английской литературы. Потому что Ник, по-своему обыкновению уже вовсю набрасывал какие-то свои графические фантазии в маленьком карманном компьютере и ничего доказывать таким как Стивен, не собирался. Кейси хотела поддержать Ники, но не осмелилась и только быстрым движением заправила прядь длинных вьющихся волос за ухо.
Стивен торжествующе обвел взглядом аудиторию и остановился на Джил.
Кроу посидел еще немного, дожидаясь других мнений. Не дождался, расцепил пальцы, встал — длинный худющий — подошел к окну. Стукнул рамой, повернул ручку. Постоял, точно собираясь разобрать выступавших по косточкам, и ни одной косточки, по своему обыкновению от них не оставить.
Лучше бы он так и сделал. Тогда все разошлись бы по своим комнатам в кампусе, и завтра был бы обычный день семестра. И следующие были бы такими же. И ничего бы из того что было потом, не случилось бы.
Но Кроу вовсе не собирался с мыслями. Потому что то, о чем тут спорили его студенты, было ему не интересно. И вместо того, чтоб разбирать эти скудные мысли, он достал из сумки диск, вставил его в ДВД-плейер и нажал «Плей».
Ник тогда заметил случайно, но не обратил внимания.
А так — день как день. Разве солнце заливало аудиторию как-то чересчур уж ярко, что в мае, в общем, не редкость. Да еще из приоткрытого окна сильно тянуло горьким тополиным духом, от чего у собравшихся на семинар профессора Кроу кровь вскипала, как кока-кола в забытой на солнцепеке бутылке.
Тема семинара звучала заманчиво. Что-то вроде «Чувство страха в современном кино и как его вызвать». Студенты на такую тему потянулись, и в маленькую аудиторию набилось человек пятьдесят.
Вообще, спецкурс по кинематографии Роберта Кроу посещали плохо. Поначалу записывались охотно и с самых разных факультетов. Были даже физики и математики. Потом остались самые стойкие. Все из-за профессора Кроу. Он такой интеллектуал — высокомерный и въедливый. В упор человека не видит, если ему нравится какое-нибудь нормальное кино вроде «Паука» или «Убить Билла». И тот, кто не выучит наизусть каждый кадр из Феллини и Бергмана, для него просто пустое место. Говорили, что Кроу как режиссер снял несколько малобюджетных фильмов и даже получил приз за свое интеллектуальное кино где-то в Европе. Что популярности у студентов ему тоже не прибавляло.
Профессор по своему обыкновению уселся на стул в углу под плоским экраном плазменного телевизора. Закинул ногу на ногу, руки сцепил на острой коленке. Смотрит ехидными глазами из-за толстых стекол очков в черной оправе и волосы свои жесткие, черные то и дело ерошит. Вечно они у него в разные стороны как иглы торчат. За что его и прозвали Дикобразом.
Сам он все больше молчит, дает сначала ребятам высказаться. Чтобы каждый раскрыл свою индивидуальность.
Студенты, перекрикивая друг друга, делились, кому что нравится. Очень скоро семинар раскололся надвое. Большинство, как Стивен Колин с экономического, метивший в продюсеры, считали, что будущее за компьютерными эффектами и новыми технологиями.
Говорил Стивен веско и внушительно со всего своего шестифутового роста. Посмеялся над наивом всяких там «Гадзил» и «Челюстей». Сказал, что этими паралоновыми куклами теперь только младенцев, реального плейстейшн не видевших, можно испугать.
— А, по-моему, «Челюсти-1» страшное кино, — выставив в проход между рядами длиннющие свои ноги, возразила Стивену Джил Смит с дизайнерского отделения. — Особенно когда музыка играет и камера под водой. А кто там плывет не видно.
Кроу поднял палец, что означало у него что-то вроде:«Обратите внимание!»
Джил это заметила, отпустила один из своих фирменных взглядов будущей звезды Стивену. Фигура у нее, и правда, что надо. И держать себя она старается так, как будто дает интервью непосредственно после вручения Оскара. На многих это действует.
Стив застыл с открытым ртом, поймал себя, на том, что молчит и пялится в искусно подведенные глаза Джил.
— Да ерунда эта твоя музыка, — тряхнул, наконец, он головой. — Дали б мне сегодня снять ремейк «Челюстей». Зритель бы эти челюсти у себя на затылке почувствовал. А еще — запах моря и крови. И акула бы на него прямо из экрана выскакивала.
— Значит, по-вашему, чем натуральнее страшилище, тем страшнее зрителю?— вставил Кроу.
— Вот именно!
— Есть другие мнения?
Ник Залесски, художник и будущий режиссер-аниматор, вечно погруженный в себя и как бы отсутствующий, сказал, ни к кому не обращаясь.
— Страшно то, что непонятно. Чем дольше неизвестна причина страха, тем острее чувство…
— Хичкок!-презрительно скривился Стивен.
— Не только. Но он был первым.
— Старо!
— Искусство не стареет.
Это уж от Залесски услышала только сидевшая у него за спиной Кейси Уилсон с отделения английской литературы. Потому что Ник, по-своему обыкновению уже вовсю набрасывал какие-то свои графические фантазии в маленьком карманном компьютере и ничего доказывать таким как Стивен, не собирался. Кейси хотела поддержать Ники, но не осмелилась и только быстрым движением заправила прядь длинных вьющихся волос за ухо.
Стивен торжествующе обвел взглядом аудиторию и остановился на Джил.
Кроу посидел еще немного, дожидаясь других мнений. Не дождался, расцепил пальцы, встал — длинный худющий — подошел к окну. Стукнул рамой, повернул ручку. Постоял, точно собираясь разобрать выступавших по косточкам, и ни одной косточки, по своему обыкновению от них не оставить.
Лучше бы он так и сделал. Тогда все разошлись бы по своим комнатам в кампусе, и завтра был бы обычный день семестра. И следующие были бы такими же. И ничего бы из того что было потом, не случилось бы.
Но Кроу вовсе не собирался с мыслями. Потому что то, о чем тут спорили его студенты, было ему не интересно. И вместо того, чтоб разбирать эти скудные мысли, он достал из сумки диск, вставил его в ДВД-плейер и нажал «Плей».
Ник тогда заметил случайно, но не обратил внимания.
Страница
1 из 62
1 из 62
