Добавить в моё избранное
187 мин, 24 сек 3794
Гвэйен ни о чем не спрашивал. Затем он выдал девушке девять серебряных монет и сказал, что она может остаться здесь, или прогуляться, и снова просил никому не говорить, кто он такой, сам же он должен пойти осмотреться в деревне. Арианна обещала, что сохранит его имя и профессию в тайне.
Когда Гвэй спускался по лестнице в залу первого этажа, поднимающийся вверх мужик, здоровый как тролль и, судя по движениям, не очень трезвый, зацепил его плечом. Гвэйен взглянул на него, и думал было идти дальше, но мужик явно был настроен недружелюбно и искал приключений.
— Куда прешь! — рыкнул он. — Не видишь, што ли — человек идет? Али там, откуда ты, принято ездить по чужим селеньям да людей на сходах толкать?
Гвэйен, перед тем как выйти из комнаты, снял свои доспехи и оружие и переоделся в самый обычный костюм самого обычного деревенского жителя, припасенный им заранее. Безоружный, для воодушевленного алкоголем громилы он, конечно, выглядел неопасно. У великана же на поясе, в простом кожаном чехле, висел большой нож.
Гвэйен не смотрел на него — он разглядывал фактуру древесины, из которой были изготовлены перила, медленно водя по поручню пальцами левой руки.
— Нет, — ответил он спокойно, медленно и даже учтиво. — Там, откуда я, так не принято.
— Пива мне купи, есси не хош шоб я те по башке настучал, — перешел прямо к делу троллеподобный.
— Одну? Две кружки? — уточнил спокойно Гвэйен и взглянул вопросительно в глаза великана.
— Три, — подсунул ему свою огромную ладонь с тремя оттопыренными пальцами прямо под нос.
— Пошли, — пригласил Гвэй.
Он купил громиле пять кружек пива, а себе взял еще кружку молока. Веселость мужика резко возросла вместе с его дружелюбием и желанием задушевно побеседовать. Свою агрессивную настроенность он отложил в сторону, тем более, что Гвэйен, вместо ожидаемого сопротивления, проявил благосклонность и понимание. Мужик рассказал Гвэйену о том, что сегодня у него именины и поэтому он немного выпил. О том, что жена его — Аниска — даже не поздравила и, наверное, это случилось потому, что, ну подумаешь, вчера обозвал ее мать старой уткой, потому как шибко противная. Поделился опасением, что второй урожай будет в этом году паскудный, поскольку в день солнцестояния ветер был сильный. Гвэйен заметил, что вероятно мужик хотел сказать — скудный. На что великан ответил, что знает, о чем говорит и урожай будет плохим. Затем он поведал о том, что люди нынче злые стали и трактирщик не хочет в долг наливать. А это еще усугубляется недавними дьявольскими событиями. Воистину злое время, по словам мужика, выбрал путник, чтобы навестить Пристанище. Злое время. По ночам бывает, завывают упыри и люди боятся после темноты выходить на улицу. А частенько и могилу разрытую кто-нибудь на кладбище обнаружит. А что творилось в ту страшную ночь, когда волкодлаки всю деревню кишками загадили. Ужас. Ужас один. Никто с тех пор по ночам не выходит. Многие уехали. Хотя бестии по домам не лазили пока, но люди на ночь прочно окна и двери заколачивают, чем могут. Несколько десятков деревенских — в основном, детей и стариков — пропало без вести, поэтому он своего Эмира никуда не выпускает.
— Истинная правда, друг, што времена таперича и так припаскудные для простых людей, как мы. Неведомо, што назревает: все время вести тревожные о каких-нито стычках с дикарями от границ доходят, а мы ж тута рядом совсем — у самой межи, у самого кордона. Вот так-то. Так я и говорю, как влезут варвары в Тиходолье, как лиса в заячью нору, — куда бежать-то? Хоть на горы карабкайся! Да толку…
— Виггерлинги теснят нас с запада — это правда. Но воины из Манорима, Ровайна, Рудэруана и Тиходолья уже направились чтобы удержать пограничье. Кроме того, сотни паладинов разместились в крепостях Доррэнхолд, Торэнгард и Хортвальд. Мы также контролируем устье Прозрачной реки. Так что в глубь наших территорий они не войдут, — успокоил мужика Гвэй.
— Вонна как… Да и давно пора уже укрепить кордоны. А то они там за своими стенами ховаются, эти горожане да знатные, а про нас, землепашцев, поди, и забыли уже… Вспоминают только, когда налоги драть пора приходит…
Гвэйен смолчал.
— А еще и энто на нашу голову, — продолжил крестьянин. — Какие-нито ночные чудища мерзопакостные, порождения чародейства богоотвратного… А у какого ж паршивого вероотступника рука поганая поднялась осквернить святую память наших предков. Знающие толкуют, что зло сгустилось в Тиходолье, и на нас обрушился сам Ба… э-э-э… ран… какой-то…
— Баэрангалор, — поправил его Гвэйен, — демон ночных ужасов.
— Да. Точно. Так ты, видать, знашься на мудрствованиях энтих. Давай выпьем! За… э-э-э… Мудрых. Пущай Богиня их обережет.
Гвэйен поздравил мужика с именинами и выставил ему еще три кружки темного пива. Для поддержания разговора мельком рассказал о том, что, мол, самый обычный путешественник и заехал по пути навестить дальних родственников.
Когда Гвэй спускался по лестнице в залу первого этажа, поднимающийся вверх мужик, здоровый как тролль и, судя по движениям, не очень трезвый, зацепил его плечом. Гвэйен взглянул на него, и думал было идти дальше, но мужик явно был настроен недружелюбно и искал приключений.
— Куда прешь! — рыкнул он. — Не видишь, што ли — человек идет? Али там, откуда ты, принято ездить по чужим селеньям да людей на сходах толкать?
Гвэйен, перед тем как выйти из комнаты, снял свои доспехи и оружие и переоделся в самый обычный костюм самого обычного деревенского жителя, припасенный им заранее. Безоружный, для воодушевленного алкоголем громилы он, конечно, выглядел неопасно. У великана же на поясе, в простом кожаном чехле, висел большой нож.
Гвэйен не смотрел на него — он разглядывал фактуру древесины, из которой были изготовлены перила, медленно водя по поручню пальцами левой руки.
— Нет, — ответил он спокойно, медленно и даже учтиво. — Там, откуда я, так не принято.
— Пива мне купи, есси не хош шоб я те по башке настучал, — перешел прямо к делу троллеподобный.
— Одну? Две кружки? — уточнил спокойно Гвэйен и взглянул вопросительно в глаза великана.
— Три, — подсунул ему свою огромную ладонь с тремя оттопыренными пальцами прямо под нос.
— Пошли, — пригласил Гвэй.
Он купил громиле пять кружек пива, а себе взял еще кружку молока. Веселость мужика резко возросла вместе с его дружелюбием и желанием задушевно побеседовать. Свою агрессивную настроенность он отложил в сторону, тем более, что Гвэйен, вместо ожидаемого сопротивления, проявил благосклонность и понимание. Мужик рассказал Гвэйену о том, что сегодня у него именины и поэтому он немного выпил. О том, что жена его — Аниска — даже не поздравила и, наверное, это случилось потому, что, ну подумаешь, вчера обозвал ее мать старой уткой, потому как шибко противная. Поделился опасением, что второй урожай будет в этом году паскудный, поскольку в день солнцестояния ветер был сильный. Гвэйен заметил, что вероятно мужик хотел сказать — скудный. На что великан ответил, что знает, о чем говорит и урожай будет плохим. Затем он поведал о том, что люди нынче злые стали и трактирщик не хочет в долг наливать. А это еще усугубляется недавними дьявольскими событиями. Воистину злое время, по словам мужика, выбрал путник, чтобы навестить Пристанище. Злое время. По ночам бывает, завывают упыри и люди боятся после темноты выходить на улицу. А частенько и могилу разрытую кто-нибудь на кладбище обнаружит. А что творилось в ту страшную ночь, когда волкодлаки всю деревню кишками загадили. Ужас. Ужас один. Никто с тех пор по ночам не выходит. Многие уехали. Хотя бестии по домам не лазили пока, но люди на ночь прочно окна и двери заколачивают, чем могут. Несколько десятков деревенских — в основном, детей и стариков — пропало без вести, поэтому он своего Эмира никуда не выпускает.
— Истинная правда, друг, што времена таперича и так припаскудные для простых людей, как мы. Неведомо, што назревает: все время вести тревожные о каких-нито стычках с дикарями от границ доходят, а мы ж тута рядом совсем — у самой межи, у самого кордона. Вот так-то. Так я и говорю, как влезут варвары в Тиходолье, как лиса в заячью нору, — куда бежать-то? Хоть на горы карабкайся! Да толку…
— Виггерлинги теснят нас с запада — это правда. Но воины из Манорима, Ровайна, Рудэруана и Тиходолья уже направились чтобы удержать пограничье. Кроме того, сотни паладинов разместились в крепостях Доррэнхолд, Торэнгард и Хортвальд. Мы также контролируем устье Прозрачной реки. Так что в глубь наших территорий они не войдут, — успокоил мужика Гвэй.
— Вонна как… Да и давно пора уже укрепить кордоны. А то они там за своими стенами ховаются, эти горожане да знатные, а про нас, землепашцев, поди, и забыли уже… Вспоминают только, когда налоги драть пора приходит…
Гвэйен смолчал.
— А еще и энто на нашу голову, — продолжил крестьянин. — Какие-нито ночные чудища мерзопакостные, порождения чародейства богоотвратного… А у какого ж паршивого вероотступника рука поганая поднялась осквернить святую память наших предков. Знающие толкуют, что зло сгустилось в Тиходолье, и на нас обрушился сам Ба… э-э-э… ран… какой-то…
— Баэрангалор, — поправил его Гвэйен, — демон ночных ужасов.
— Да. Точно. Так ты, видать, знашься на мудрствованиях энтих. Давай выпьем! За… э-э-э… Мудрых. Пущай Богиня их обережет.
Гвэйен поздравил мужика с именинами и выставил ему еще три кружки темного пива. Для поддержания разговора мельком рассказал о том, что, мол, самый обычный путешественник и заехал по пути навестить дальних родственников.
Страница
17 из 54
17 из 54
