Добавить в моё избранное
187 мин, 24 сек 3800
Он немного обгорел сзади, а потом пошел дождь и погасил огонь, что еще упрочнило веру в дьявольскую эгиду, распространившуюся от семейства Лани на семейство Дорай через ваш брак с Эуликой. Никто из твоих не пострадал, — утешила его; ее глаза были очень красивы. — Вскоре они собрались и уехали невесть куда.
— Невесть куда… — повторил задумчиво. — А теперь я буду помогать людям, которые подожгли дом моих родителей?
— Не только им, Гвэйен, — всем жителям Пристанища.
Он молчал.
— Да! Еще одно. Если тебе это чем-нибудь поможет… Новый человек время от времени стал появляться в Пристанище восемь месяцев тому. Никто не знает, откуда он приходит и куда исчезает. Его видели на улице всего несколько раз, последний — три недели назад. Он как раз купил у кузнеца две лопаты.
— И как он выглядит? Этот подозреваемый…
— Худой седовласый старец с окладистой бородой.
— Конечно, едва ли верно то, что человек, покупающий лопату, сейчас же отправится раскапывать могилы с ее помощью. Однако ж, мне известно, что твоя интуиция никогда тебя не подводила, моя хорошая госпожа. Твою мудрость, как я уже говорил, я очень ценю…
— Ну-ну, Гвэйен, какая же я тебе госпожа? И интуиция моя не совершенна, однако, правда, часто указывает правильный путь. И вот сейчас мне кажется, что это он… тот, кто в ответе за происходящее.
— Это, в определенной степени, даже закономерно… Действительно, некромантами часто оказываются седовласые старики… с лопатами… Правда.
Она посмотрела на него… странно.
— Но… Кем бы он ни оказался, он со всей вероятностью очень опасен.
— Гвэйен! Зачем люди совершают такие поступки? Ты многое об этом знаешь…
— Да, действительно, знаю кое-что, — ответил он. — Некромантия проявляется под разными обличиями: от полусознательного бесцельного безумства с примесью маниакальной экзальтации до религии и науки…
— Мне кажется, тот кто это делает — не просто обезумевший богоотступник. Те чудовищные твари, должно быть, вызванные им из самых темных закоулков Бездны, свидетельствуют о том, что он серьезно упражнялся в запретном волшебстве.
— Ты, как всегда, проницательна, моя… госпожа… и я склонен доверять твоим мудрым домыслам. Видишь ли, — вероятно, все зависит от личности самого практикующего. Безумие мы, наверно, сразу отбросим, но и о том, насколько такой человек душевно здоров, — тоже не станем рассуждать. Скажем лишь, что если по природе своей человек является ученым, то в практиках он будет стремиться к научному эксперименту, тогда он — алхимик и книжный маг, его интересуют формулы, особенности физиологических и магических процессов, он увлечен приготовлением и применением разнообразных экстрактов и эссенций; чаще всего, экспериментируя с телами живых и неживых существ, такой маг ищет способы укрепить свое собственное тело и продлить его жизнь, а также может создавать себе разнообразных неестественных, скажем так, прислужников и стражей… Если же некромант по природе — мистик, — он имеет религиозный уклон, — достигнуть своих целей он пытается, усердно служа темным богам. Живые существа и их трупы нужны ему для того, чтобы приносить жертвы демонам Бездны и проводить мерзкие ритуалы в их честь. Хорошо известен ритуал, во время которого практик должен медитировать, сидя на груди у трупа и всматриваясь в пламя маленького костерка, разведенного у мертвеца во рту… Считается, что такая практика позволяет заглянуть по ту сторону жизни, а при постоянных и прилежных занятиях — соединить в себе обе эти полярности — жизнь и смерть — и не страшиться более ни того, ни другого…
— Чего только не бывает в мире, Гвэйен.
— Да, моя милая жрица. Так вот, наш некромант, по всей видимости, — ученый. В частности, потому, что у него есть стражи — псы. Ибо, чтобы сотворить себе контролируемого прислужника без помощи темной науки, а одной только силой воли и взываниями к темным богам, нужно быть необычайно сильным медиумом, либо пользоваться огромным расположением демонов, а скорее — и то и другое.
— Под темной наукой ты здесь имеешь в виду использование изначальных магических сущностей, которые пронизывают живую и неживую материю, наделяя объекты мира волшебными свойствами…
— Именно. Духовные силы, воплощенные в материи, которые через материальное тело, опять же, влияют на духовную сущность. Алхимические знания, без единого сомнения, очень ценны, но когда они служат негодным целям бесчеловечного лиходея, то тогда мы видим уродливые и отталкивающие плоды на древе такой науки…
— Алхимия, — повторила жрица, отодвигая пустую чашку и поднимаясь из-за стола. — Пойдем со мною, Гвэйен. У меня кое-что есть для тебя.
Жрица завела его в кладовое помещение храма. Открыла ключом украшенный резьбою шкаф, и достала оттуда маленький флакончик из темного стекла, закупоренный деревянной пробкой. Вложила его в руки Гвэйену.
— Невесть куда… — повторил задумчиво. — А теперь я буду помогать людям, которые подожгли дом моих родителей?
— Не только им, Гвэйен, — всем жителям Пристанища.
Он молчал.
— Да! Еще одно. Если тебе это чем-нибудь поможет… Новый человек время от времени стал появляться в Пристанище восемь месяцев тому. Никто не знает, откуда он приходит и куда исчезает. Его видели на улице всего несколько раз, последний — три недели назад. Он как раз купил у кузнеца две лопаты.
— И как он выглядит? Этот подозреваемый…
— Худой седовласый старец с окладистой бородой.
— Конечно, едва ли верно то, что человек, покупающий лопату, сейчас же отправится раскапывать могилы с ее помощью. Однако ж, мне известно, что твоя интуиция никогда тебя не подводила, моя хорошая госпожа. Твою мудрость, как я уже говорил, я очень ценю…
— Ну-ну, Гвэйен, какая же я тебе госпожа? И интуиция моя не совершенна, однако, правда, часто указывает правильный путь. И вот сейчас мне кажется, что это он… тот, кто в ответе за происходящее.
— Это, в определенной степени, даже закономерно… Действительно, некромантами часто оказываются седовласые старики… с лопатами… Правда.
Она посмотрела на него… странно.
— Но… Кем бы он ни оказался, он со всей вероятностью очень опасен.
— Гвэйен! Зачем люди совершают такие поступки? Ты многое об этом знаешь…
— Да, действительно, знаю кое-что, — ответил он. — Некромантия проявляется под разными обличиями: от полусознательного бесцельного безумства с примесью маниакальной экзальтации до религии и науки…
— Мне кажется, тот кто это делает — не просто обезумевший богоотступник. Те чудовищные твари, должно быть, вызванные им из самых темных закоулков Бездны, свидетельствуют о том, что он серьезно упражнялся в запретном волшебстве.
— Ты, как всегда, проницательна, моя… госпожа… и я склонен доверять твоим мудрым домыслам. Видишь ли, — вероятно, все зависит от личности самого практикующего. Безумие мы, наверно, сразу отбросим, но и о том, насколько такой человек душевно здоров, — тоже не станем рассуждать. Скажем лишь, что если по природе своей человек является ученым, то в практиках он будет стремиться к научному эксперименту, тогда он — алхимик и книжный маг, его интересуют формулы, особенности физиологических и магических процессов, он увлечен приготовлением и применением разнообразных экстрактов и эссенций; чаще всего, экспериментируя с телами живых и неживых существ, такой маг ищет способы укрепить свое собственное тело и продлить его жизнь, а также может создавать себе разнообразных неестественных, скажем так, прислужников и стражей… Если же некромант по природе — мистик, — он имеет религиозный уклон, — достигнуть своих целей он пытается, усердно служа темным богам. Живые существа и их трупы нужны ему для того, чтобы приносить жертвы демонам Бездны и проводить мерзкие ритуалы в их честь. Хорошо известен ритуал, во время которого практик должен медитировать, сидя на груди у трупа и всматриваясь в пламя маленького костерка, разведенного у мертвеца во рту… Считается, что такая практика позволяет заглянуть по ту сторону жизни, а при постоянных и прилежных занятиях — соединить в себе обе эти полярности — жизнь и смерть — и не страшиться более ни того, ни другого…
— Чего только не бывает в мире, Гвэйен.
— Да, моя милая жрица. Так вот, наш некромант, по всей видимости, — ученый. В частности, потому, что у него есть стражи — псы. Ибо, чтобы сотворить себе контролируемого прислужника без помощи темной науки, а одной только силой воли и взываниями к темным богам, нужно быть необычайно сильным медиумом, либо пользоваться огромным расположением демонов, а скорее — и то и другое.
— Под темной наукой ты здесь имеешь в виду использование изначальных магических сущностей, которые пронизывают живую и неживую материю, наделяя объекты мира волшебными свойствами…
— Именно. Духовные силы, воплощенные в материи, которые через материальное тело, опять же, влияют на духовную сущность. Алхимические знания, без единого сомнения, очень ценны, но когда они служат негодным целям бесчеловечного лиходея, то тогда мы видим уродливые и отталкивающие плоды на древе такой науки…
— Алхимия, — повторила жрица, отодвигая пустую чашку и поднимаясь из-за стола. — Пойдем со мною, Гвэйен. У меня кое-что есть для тебя.
Жрица завела его в кладовое помещение храма. Открыла ключом украшенный резьбою шкаф, и достала оттуда маленький флакончик из темного стекла, закупоренный деревянной пробкой. Вложила его в руки Гвэйену.
Страница
22 из 54
22 из 54
