Долина Затишья

— Возьми, рейнджер. Это «Пещерный змей». На время он позволит тебе видеть в темноте и увеличит твою силу в разы… Чтобы иметь возможность принять этот напиток, люди готовят свой организм месяцами, однако ж, ты можешь выпить еще и не такое, — она улыбнулась.

— «Пещерный змей»… Надо же… Алхимический шедевр цвергов, разработанный для применения в их стычках с гоблинами. Даже старшие паладины редко имеют возможность его использовать. Насколько мне известно, ингредиенты для него настолько редки в наших землях, и настолько дорого стоят…

— Выпьешь перед тем, как отдаваться в лапы демоническим чудовищам, — перебила его. — Только, пожалуйста, — не раньше времени. Зелье, как ты сам заметил, очень ценное. И другого такого пузырька у меня нет.

— Большое спасибо тебе, заботливая Мать Рия.

— А это, — достала и подала ему еще один флакончик, — настойка из корней валерианы и лепестков календулы. Выпьешь сегодня на ночь. Какой-то ты немного напряженный, Гвэйен.

— Спасибо… Мне действительно нужно хорошо отдохнуть…

— Ступай, и… да хранит тебя Богиня, Гвэй.

Он действительно нуждался в расслаблении и отдыхе… Он был уставшим… Что-то как будто давило на него… Снаружи или изнутри. Он не мог сказать точно, что его гложет… Время от времени он ощущал себя таким несчастным, обессиленным и опустошенным… А затем, это вдруг отступало… Потом находило вновь… Это длилось уже очень давно. От того времени, когда умерла Эулика, а он сам поднялся с больничного ложа седым изможденным чучелом со странными глазами… О-о-о! Первое время было очень тяжко… Потом он понемногу приспособился — ментально, а затем и физиологически. Стал штудировать книги старика Арнхольда, а также проводил много времени в его лаборатории; он всерьез увлекся алхимией, он понимал ее на удивление хорошо; готовил себе зелья из магических растений в надежде, что их действие укрепит его истощенный организм; от раза к разу он непростительно перегибал палку и рисковал непоправимо подорвать и те незначительные остатки своего здоровья, которые имел, или даже отравить себя насмерть… — горьковатый чернолист, пепельный солнцегляд, подземный паутинник, ползучая мандрагора, драконий корень, терпкоцвет… — он принимал порции, каждой из которых хватило бы чтобы погрузить в летаргический сон дюжину здоровых мужчин. Однако — о диво! — его измененное тело, вместо этого, жадно поглощало содержащуюся в них силу… А потом был орден, магическая пыль и тренировки… Перепады случались все реже, но… случались. Когда он рассказал о своих ощущениях мастеру Арамонту, тот высказал свое мнение: Гвэйен поборол заразу и выжил, однако болезнь сильно изменила его организм; некоторые системы были угнетены, другие — закалились в борьбе с заразой и восстановились с избытком; позднее организм самонастроился, системы пришли в гармонию, но баланс, очевидно, уже никогда не будет таким как прежде; Гвэйен постоянно влияет на него своим пристрастием к токсическим травам — не ясно до конца, хорошо это или плохо. Однако если применять их с умом, то они могут пойти на пользу… Ведь это уникальный дар — впитывать мощь магических растений и лишь в незначительной мере быть уязвимым для их ядов.

— Что с тобой, Гвэйен? Ты провалился куда-то… внутрь себя…

Гвэй посмотрел на жрицу.

Она улыбнулась, а он был очарован этой улыбкой… и чудесным свечением ее глаз, и голосом… и был очень рад, что видит ее… и находится с ней рядом…

Он понял, что, находясь рядом со жрицей, чувствует себя очень хорошо… он вдруг ощутил себя таким спокойным… и счастливым… Ему почему-то очень захотелось ее обнять… нежно… без каких-либо опасений… отбросив все условности… просто обнять… и почувствовать приятное тепло, разливающееся в телах, достигших близости…

— Разыщи его, Гвэйен. Того старика. Он должен быть где-то здесь, — ее голос вернул его к реальности.

— Э-э-э… да, Мать Рия. Разыщу.

Выйдя из храма, Гвэй прошелся по торговой площади, осмотрел лотки с товарами, съел два яблока и пять больших сочных слив, купленных за три медных фульгена у приятной старушки с доброжелательной улыбкой.

Остаток дня он прошатался по улицам, рассматривая закоулки. Приглядывался к седым бородатым старикам, которые ему встречались, однако все они как-то совершенно не вызывали у него ни малейших подозрений. Заговаривая иногда с людьми, он спрашивал, не потревожены ли захоронения Марты и Намира Куунов, и где конкретно они находятся — это, мол, друзья его родителей. Приехал он из Восса, и хочет оставить приношение на месте их погребения. Взявшийся откуда-то знакомый старичок со сморщенным лицом проводил Гвэя на кладбище и показал могилы Куунов, по дороге наущая его, чтобы не слушал местные сплетни на счет своих родственников, потому как хорошие они люди были, и жаль, что уехать пришлось. Гвэйен поблагодарил старика и оставил купленные заранее цветы на могилах Куунов, а когда тот ушел, принялся осматривать кладбище.