Добавить в моё избранное
187 мин, 24 сек 3807
Здесь и там в макабрических позах лежали растерзанные трупы в лужах крови — селяне и стражники, валялись алебарды, мечи, арбалеты. Лежали поверженные монстры неизвестной природы… Люди понемногу начали выходить из домов чтобы посмотреть на результаты побоища… Солнце закатывалось за Каменную Цепь на западе, одаряя последними несмелыми лучами Аталшаз, погруженную в вечернее небо. Уртис огромным диском плыл по небосводу, расточая свой призрачный свет… Гвэйен подобрал меч из крепкого железа и окованный щит и вручил их толстому кузнецу. Свой меч подвесил на поясе, винтовку забросил на плечо, сумку с патронами — на другое. Взял Арианну за руку…
— Ну идем! Дооформим мой заказ, — сказал тихим утомленным голосом.
В мастерской кузнец перерисовал метку инквизитора, замерял его предплечье, оценил время, которое ему понадобится, чтобы выполнить заказ, сказал прийти послезавтра вечером…
— Ясно! — сказал Гвэйен. — Ну хорошо… Удачи вам и пусть не иссякают сила в руках и жар в горне!
Вечером Гвэйен и Арианна ели жареную баранину и пили квас, сидя у себя в комнате. Он поблагодарил ее еще раз, назвал умницей и похвалил ее за смелость. Девушка уже видела монстров и страшное побоище и слышала о чем говорят селяне — так что Гвэйен рассказал ей в подробностях, какая беда обрушилась на жителей деревни и в чем заключается его задача. Арианна расхваливала его умение стрелять и интересовалась устройством пневмовинтовки. Гвэйен рассказывал, что вся сила, толкающая пулю, находится в пневмопатроне. Когда они закончили ужинать, он показал ей перезарядку патрона на практике. Раскрутив пневмопатрон на две части, он промыл его в воде, которую предварительно принес по его просьбе помощник трактирщика. Вода растворила и смыла белый налет, который остался от предыдущей химической реакции. Затем рейнджер взял две колбочки и, налив в них воды, растворил в одной некоторую часть синего порошка, а в другой — розового. Когда в обеих колбах порошок растворился без остатка, Гвэйен вылил их содержимое в пневмопатрон, закрутил его и встряхнул несколько раз, а затем закрепил в нем большую пулю. Через время патрон заметно нагрелся. Гвэйен объяснил, что внутри него проходит химическая реакция и все содержимое почти без остатка преобразуется в газ. Арианна с интересом наблюдала за ним и слушала. Когда то же самое было проделано и с остальными использованными патронами, они еще напились квасу, съели по куску баранины, улеглись на свои кровати и продолжили беседу. Гвэйен рассказал как ходил в храм Гвэйдхэ и разговаривал со жрицей. Говорил, что она очень хорошая и мудрая женщина. Их теплые отношения тянутся с его детства. Арианна только сейчас осознала сходство в именах Богини и Гвэйена, и ему пришлось объяснить, что его имя в переводе из древнекертанского языка значит «дар свыше», а назвали его так потому, что у родителей долго не было детей, и когда стало ясно, что он появится, это посчитали даром Богини.
— Здесь очень красиво, в Пристанище, — заметила девушка.
— Да. Очень красиво.
— А зачем же вы все-таки уехали тогда?
— Сложилось так, — ответил. — Искали лучшей жизни. Своей жизни.
— Своей? — удивилась она.
— Понимаешь, Арианна… Семью моей жены здесь не любили. По разным причинам. Но в основном — из-за ее отца. Старого Эрвила, как его называли. Он женился на матери Эулики, Марании, когда она была молодой цветущей девушкой, немногим старше тебя, а его дряблая кожа уже начинала покрываться старческими пятнами. Селяне удивлялись тому, как старику удалось склонить к замужеству юную красавицу, и, конечно, списывали все на богоотвратное колдовство, помутняющее рассудок и подчиняющее волю. И, конечно, потомок, рожденный от такого брака, тоже не мог пользоваться ни любовью, ни уважением суеверных тиходольцев. Так они и жили в Пристанище, чувствуя на себе косые злобные взгляды и слыша за спиною боязливые, но наполненные ненавистью, перешептывания. Кажется, никто их здесь не любил. Помню… постоянно им то дверь входную яйцами ночью забросают, то мусора какого-нибудь натаскают во двор, то нагадит кто-нибудь на крыльце — правда! и такое бывало! — прямо под порогом. А потом, случается, ни с того ни с сего гибнет кто-то в Пристанище — и оказывается, что именно тот, кто семейству напакостил. Случай или нет, я лично не берусь судить, а задуматься людям было над чем… И они задумывались… А меня угораздило полюбить черноволосую колдунью, как я любил ее называть… она не обижалась… — Гвэйен улыбнулся, но улыбка вышла какой-то печальной. — Мои родители не хотели этой свадьбы… Очень. Отговаривали меня как могли. Но я любил Эулику. По-настоящему. И она меня тоже любила. Я не хотел мириться ни с мнениями посторонних, ни с отношением к ней моей родни. Я не хотел никого слушать. Родители родителями, но они не могли давить на меня в этом вопросе… Это ведь была моя судьба, понимаешь? Меня все это очень беспокоило… А я хотел покоя и счастья.
— Ну идем! Дооформим мой заказ, — сказал тихим утомленным голосом.
В мастерской кузнец перерисовал метку инквизитора, замерял его предплечье, оценил время, которое ему понадобится, чтобы выполнить заказ, сказал прийти послезавтра вечером…
— Ясно! — сказал Гвэйен. — Ну хорошо… Удачи вам и пусть не иссякают сила в руках и жар в горне!
Вечером Гвэйен и Арианна ели жареную баранину и пили квас, сидя у себя в комнате. Он поблагодарил ее еще раз, назвал умницей и похвалил ее за смелость. Девушка уже видела монстров и страшное побоище и слышала о чем говорят селяне — так что Гвэйен рассказал ей в подробностях, какая беда обрушилась на жителей деревни и в чем заключается его задача. Арианна расхваливала его умение стрелять и интересовалась устройством пневмовинтовки. Гвэйен рассказывал, что вся сила, толкающая пулю, находится в пневмопатроне. Когда они закончили ужинать, он показал ей перезарядку патрона на практике. Раскрутив пневмопатрон на две части, он промыл его в воде, которую предварительно принес по его просьбе помощник трактирщика. Вода растворила и смыла белый налет, который остался от предыдущей химической реакции. Затем рейнджер взял две колбочки и, налив в них воды, растворил в одной некоторую часть синего порошка, а в другой — розового. Когда в обеих колбах порошок растворился без остатка, Гвэйен вылил их содержимое в пневмопатрон, закрутил его и встряхнул несколько раз, а затем закрепил в нем большую пулю. Через время патрон заметно нагрелся. Гвэйен объяснил, что внутри него проходит химическая реакция и все содержимое почти без остатка преобразуется в газ. Арианна с интересом наблюдала за ним и слушала. Когда то же самое было проделано и с остальными использованными патронами, они еще напились квасу, съели по куску баранины, улеглись на свои кровати и продолжили беседу. Гвэйен рассказал как ходил в храм Гвэйдхэ и разговаривал со жрицей. Говорил, что она очень хорошая и мудрая женщина. Их теплые отношения тянутся с его детства. Арианна только сейчас осознала сходство в именах Богини и Гвэйена, и ему пришлось объяснить, что его имя в переводе из древнекертанского языка значит «дар свыше», а назвали его так потому, что у родителей долго не было детей, и когда стало ясно, что он появится, это посчитали даром Богини.
— Здесь очень красиво, в Пристанище, — заметила девушка.
— Да. Очень красиво.
— А зачем же вы все-таки уехали тогда?
— Сложилось так, — ответил. — Искали лучшей жизни. Своей жизни.
— Своей? — удивилась она.
— Понимаешь, Арианна… Семью моей жены здесь не любили. По разным причинам. Но в основном — из-за ее отца. Старого Эрвила, как его называли. Он женился на матери Эулики, Марании, когда она была молодой цветущей девушкой, немногим старше тебя, а его дряблая кожа уже начинала покрываться старческими пятнами. Селяне удивлялись тому, как старику удалось склонить к замужеству юную красавицу, и, конечно, списывали все на богоотвратное колдовство, помутняющее рассудок и подчиняющее волю. И, конечно, потомок, рожденный от такого брака, тоже не мог пользоваться ни любовью, ни уважением суеверных тиходольцев. Так они и жили в Пристанище, чувствуя на себе косые злобные взгляды и слыша за спиною боязливые, но наполненные ненавистью, перешептывания. Кажется, никто их здесь не любил. Помню… постоянно им то дверь входную яйцами ночью забросают, то мусора какого-нибудь натаскают во двор, то нагадит кто-нибудь на крыльце — правда! и такое бывало! — прямо под порогом. А потом, случается, ни с того ни с сего гибнет кто-то в Пристанище — и оказывается, что именно тот, кто семейству напакостил. Случай или нет, я лично не берусь судить, а задуматься людям было над чем… И они задумывались… А меня угораздило полюбить черноволосую колдунью, как я любил ее называть… она не обижалась… — Гвэйен улыбнулся, но улыбка вышла какой-то печальной. — Мои родители не хотели этой свадьбы… Очень. Отговаривали меня как могли. Но я любил Эулику. По-настоящему. И она меня тоже любила. Я не хотел мириться ни с мнениями посторонних, ни с отношением к ней моей родни. Я не хотел никого слушать. Родители родителями, но они не могли давить на меня в этом вопросе… Это ведь была моя судьба, понимаешь? Меня все это очень беспокоило… А я хотел покоя и счастья.
Страница
29 из 54
29 из 54
