Добавить в моё избранное
187 мин, 24 сек 3785
Оставшуюся часть существа Гвэйен наткнул на обломленную веточку куста, возле которого расположился, присев на выступающий из земли камень. Ремень с мечом он отстегнул от пояса и положил рядом. С ним было неудобно сидеть — конец ножен упирался в землю. Рядом положил также и винтовку, оставив при себе только револьвер.
Ветерок гулял по поверхности воды — дружелюбный и освежающий ветер позднего лета, — то подгоняя волны, то оказывая им сопротивление, гулял бездумно и беспрепятственно, ничем не отягощенный. Клева долго не было. Забросив удочку, Гвэйен достал из сапога нож и начал заострять валявшуюся возле камня палку. А потом какой-то невероятно ловкий и неуловимый подводный житель заметил наживку и начал ее аккуратно объедать раз за разом. Все уменьшающееся в размере, но никак не могущее умереть, тело червя продолжало время от времени ненавязчиво извиваться на ветке куста.
И вот Гвэйен нацепил уже последний неподвижный фрагмент и забросил удочку. Вдруг поплавок резко ушел вниз, под воду, а рыболов тут же дернул удилище на себя и вверх. Его рука ощутила тяжесть, пытающуюся вилять в разные стороны на другом конце удочки. Он осторожно, но настойчиво подтянул добычу к берегу. Затем вытянул на берег. Это был большой золотой карп. Он здорово трепыхался, искрясь бликами в ярком солнечном свете. Гвэйен проткнул его заостренной палкой в месте, где заканчиваются защищающие жабры пластины, пригвоздив рыбину к земле.
— Убивать — твое призвание, — послышал он из-за спины.
Обернулся. Она была умыта и переодета в другую одежду, чуть более ветхую, чем прежняя.
Он ничего не ответил. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он присел над карпом и начал вынимать крючок из его верхней губы. Управившись, Гвэйен разобрал удочку на первоначальные составляющие. Крючок он бросил в один из кожаных кармашков, нашитых на его широком поясе, а леску, сложенную вдвое пропустил через отверстие, оставленное в теле карпа заостренной палкой, и связал ее концы рифовым узлом.
Пока он возился с этим, девушка сошла по берегу вниз, к реке. Гвэйен стоял к ней спиной. Она подняла ремень с подвешенным на нем мечом. Рейнджер сделал вид, что не заметил этого. Закончив свою работу, посмотрел на нее. Девушка достала меч из ножен и, держа его обеими руками за длинную рукоять, разглядывала узоры на клинке.
— Я понесу, — сказала она. — Тебе будет неудобно…
— Только… Осторожно. Он очень острый.
— Я помню…
Гвэйен подошел, поднял и завесил на плечо свою винтовку. В руке он держал подвешенный на леске улов. Девушка спрятала клинок обратно в ножны и несла их, взяв обеими руками. Молча они направились к хижине.
С приближением вечера они начали готовиться к ночлегу на улице. Развели костер во дворике. Насобирали хвороста и наобламывали сырых веток, а затем из всего этого сложили на земле — возле костра, но так чтобы огонь не достал — два настила и накрыли их слоем травы. Гвэйен пошел в дом и нашел там несколько покрывал, да и просто тряпье, которым можно было застелить импровизированные лежаки. Прихватил с тумбы, стоявшей возле печи, завернутый в льняное полотенце хлеб.
Когда дрова сгорели, превратившись в раскаленные угли, они запекли на них карпа, а потом снова подбросили несколько поленьев. Огонь разгорелся вновь. Теплый и вкусный ужин доставлял удовольствие, делал воспоминания о случившемся менее выразительными.
Огонь был очень красивым, как всегда. Он исполнял свой полуночный ритуальный танец, одновременно дирижируя тенями близких и немного более отдаленных предметов, заставляя их плясать ему в такт.
Никто не стал трогать тело. Никто не хотел возиться с этим. Что случилось, то случилось, и это должно было остаться в прошлом.
Огонь играл отблесками на их лицах.
— Ты думаешь, это так сойдет тебе с рук? — все же спросила она очень спокойно.
— Да.
Взглянул на нее, она смотрела на него удивленно.
— Я еще не знаю твоего имени. Как тебя зовут, небесноокая?
— Арианна, — ответила она, еще больше удивленная комплиментом.
— А я — Гвэйен. Из братства Серых Росомах, рейнджер.
— Из Росомах? Я читала о вас в одной из папиных книжек.
— Тогда ты, наверное, знаешь, что я имею право наказывать тех, кто, по моему разумению, заслуживает этого.
— Он заслуживал, — сказала спокойно, немного помолчав.
— Прости, что так получилось, Арианна.
— За что прощать? За то, что ты снял с меня этого кабана?
— За то, что тебе пришлось пережить все это. Наблюдать это ужасное событие. Видеть смерть, кровь…
— Тебя не за что прощать, — ответила, — а того, кого есть за что, — прощать уже не придется.
«Очевидно, — подумал Гвэйен, — пережить этой юной девчушке нужно было многое… Очень многое… И не единожды… чтобы говорить так»…
— Это был не первый раз, — продолжила она, а ее голос задрожал.
Ветерок гулял по поверхности воды — дружелюбный и освежающий ветер позднего лета, — то подгоняя волны, то оказывая им сопротивление, гулял бездумно и беспрепятственно, ничем не отягощенный. Клева долго не было. Забросив удочку, Гвэйен достал из сапога нож и начал заострять валявшуюся возле камня палку. А потом какой-то невероятно ловкий и неуловимый подводный житель заметил наживку и начал ее аккуратно объедать раз за разом. Все уменьшающееся в размере, но никак не могущее умереть, тело червя продолжало время от времени ненавязчиво извиваться на ветке куста.
И вот Гвэйен нацепил уже последний неподвижный фрагмент и забросил удочку. Вдруг поплавок резко ушел вниз, под воду, а рыболов тут же дернул удилище на себя и вверх. Его рука ощутила тяжесть, пытающуюся вилять в разные стороны на другом конце удочки. Он осторожно, но настойчиво подтянул добычу к берегу. Затем вытянул на берег. Это был большой золотой карп. Он здорово трепыхался, искрясь бликами в ярком солнечном свете. Гвэйен проткнул его заостренной палкой в месте, где заканчиваются защищающие жабры пластины, пригвоздив рыбину к земле.
— Убивать — твое призвание, — послышал он из-за спины.
Обернулся. Она была умыта и переодета в другую одежду, чуть более ветхую, чем прежняя.
Он ничего не ответил. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он присел над карпом и начал вынимать крючок из его верхней губы. Управившись, Гвэйен разобрал удочку на первоначальные составляющие. Крючок он бросил в один из кожаных кармашков, нашитых на его широком поясе, а леску, сложенную вдвое пропустил через отверстие, оставленное в теле карпа заостренной палкой, и связал ее концы рифовым узлом.
Пока он возился с этим, девушка сошла по берегу вниз, к реке. Гвэйен стоял к ней спиной. Она подняла ремень с подвешенным на нем мечом. Рейнджер сделал вид, что не заметил этого. Закончив свою работу, посмотрел на нее. Девушка достала меч из ножен и, держа его обеими руками за длинную рукоять, разглядывала узоры на клинке.
— Я понесу, — сказала она. — Тебе будет неудобно…
— Только… Осторожно. Он очень острый.
— Я помню…
Гвэйен подошел, поднял и завесил на плечо свою винтовку. В руке он держал подвешенный на леске улов. Девушка спрятала клинок обратно в ножны и несла их, взяв обеими руками. Молча они направились к хижине.
С приближением вечера они начали готовиться к ночлегу на улице. Развели костер во дворике. Насобирали хвороста и наобламывали сырых веток, а затем из всего этого сложили на земле — возле костра, но так чтобы огонь не достал — два настила и накрыли их слоем травы. Гвэйен пошел в дом и нашел там несколько покрывал, да и просто тряпье, которым можно было застелить импровизированные лежаки. Прихватил с тумбы, стоявшей возле печи, завернутый в льняное полотенце хлеб.
Когда дрова сгорели, превратившись в раскаленные угли, они запекли на них карпа, а потом снова подбросили несколько поленьев. Огонь разгорелся вновь. Теплый и вкусный ужин доставлял удовольствие, делал воспоминания о случившемся менее выразительными.
Огонь был очень красивым, как всегда. Он исполнял свой полуночный ритуальный танец, одновременно дирижируя тенями близких и немного более отдаленных предметов, заставляя их плясать ему в такт.
Никто не стал трогать тело. Никто не хотел возиться с этим. Что случилось, то случилось, и это должно было остаться в прошлом.
Огонь играл отблесками на их лицах.
— Ты думаешь, это так сойдет тебе с рук? — все же спросила она очень спокойно.
— Да.
Взглянул на нее, она смотрела на него удивленно.
— Я еще не знаю твоего имени. Как тебя зовут, небесноокая?
— Арианна, — ответила она, еще больше удивленная комплиментом.
— А я — Гвэйен. Из братства Серых Росомах, рейнджер.
— Из Росомах? Я читала о вас в одной из папиных книжек.
— Тогда ты, наверное, знаешь, что я имею право наказывать тех, кто, по моему разумению, заслуживает этого.
— Он заслуживал, — сказала спокойно, немного помолчав.
— Прости, что так получилось, Арианна.
— За что прощать? За то, что ты снял с меня этого кабана?
— За то, что тебе пришлось пережить все это. Наблюдать это ужасное событие. Видеть смерть, кровь…
— Тебя не за что прощать, — ответила, — а того, кого есть за что, — прощать уже не придется.
«Очевидно, — подумал Гвэйен, — пережить этой юной девчушке нужно было многое… Очень многое… И не единожды… чтобы говорить так»…
— Это был не первый раз, — продолжила она, а ее голос задрожал.
Страница
8 из 54
8 из 54
