40 миниатюр

— Так где они?— посмотрела она на него как-то странно. — Чё ты мне пустую ладошку тычешь?

«Теперь она точно издевается!— глянул он на ладошку, на которой, поблескивая окровавленным закатом, перекатывались три — слегка помявшихся — подавившихся в заднем кармане — глаза; перекатывающихся, словно чувствующих себя тремя напёрсточками в руках невидимого злобно-весёлого волшебника. — Ладонь видит, а глаза… Чёрт, дак это ж её глаза! Вот херня! Что ж ей ещё такого сморозить-то?»

— Точно, пустая ладошка!— глянул и он на глаза (удивлённо). — Куда ж они делись, эти глаза?— начал он оглядываться по сторонам.

— Ты вообще, какой-то странный, — призналась она ему. — В кино ты совсем другой?

— Кино, это не жизнь, — пожал он плечами.

— Я сейчас смотрю на тебя и… Лучше мне всё-таки видеться с тобой сквозь полотно киноэкрана или… сквозь матовое стекло. Так ты по-настоящему смотришься; естественно. А в жизни ты… извини меня, какой-то придурок. Да ещё и не очень красивый… Вообще, я сомневаюсь, что ты — это ты; в смысле, что ты — тот самый киногерой, кому я всё время звонила и надоедала по телефону, а не его двойник. У них ведь, у этих кинокумиров, есть такая идиотская манера… Двойников ведь у каждого, хоть отбавляй, вот они и шлют везде и всюду вместо себя свои кривые отрожения!

— Ну что ж, тогда ступай туда, где мы договорились с тобой встретиться — к кинотеатру «Киногеморрой». Там как раз уже должен начинаться фильм со мной в главной роли.

— Я знаю, — грустно проговорила она. — Только я не вижу ничего. Если бы тебя это не затруднило бы, не проводил бы ты меня до «Киногероя»?

— Как, не видишь?— не понял он. (даже не задумавшись, не очередная ли это шутка)

— Не твоё дело, как. Ну ты проводишь?

— Куда ж я денусь?— тоскливо пожал он плечами. — Я не гордый.

«Тоскливый сон!»— подумал он, проснувшись на конечной остановке междугороднего автобуса.

Он вышел из автобуса, как обычно увидел прекрасную девушку, стоявшую в очаровательном одиночестве и ещё более очаровательно облизывающую эскимо, покрытое какой-то странной паутиной, облепившей почти всё тело девушки (когда она отвела эскимо от своих… живописных уст (готовых принести в жертву какому-нибудь искусству любое из мужских сердец), чтоб как бы рассмотреть его (эскимо), можно было увидеть, как из глубины её горла тянется паутина; что начинается (зарождается) она где-то в утробе, а не в мороженом; словно бы девушка эта таким престранным образом, пусть и подспудно, пыталась для себя разобрать, почему же путь к сердцу мужчины лежит именно через желудок (чей-то))… Нити паутины вели то ли в куда-то в небо, то ли в землю, — некогда ему было разбираться (путаться) в липких нитях, — он подумал, что нельзя к ней не подойти.

— Разрешите представиться, — обратился он к ней, — я будущий киноактёр; можно сказать, будущая мего-звезда, потому что предполагаю поступать во ВГИК…

Головорезы

Иду я, значит, по кладбищу (неплохое начало), вокруг могил… видимо невидимо.

Иду я, хорошо себя чувствую, даже прекрасно. И вдруг… скрип — самый душераздирающий, и прямо возле меня. Посмотрел я туда, откуда был слышен скрип, и вижу… Открывается, значит, могила, и с таким жутким скрипом открывается. А у меня аж душа в пятки ушла. И вижу я… выходит из той могилы покойник, такой бледный весь, как смерть. И открыл он весь чёрный рот и хрипит мне: «Дай мне свои мозги!» Я хотел было бежать, но не тут-то было — ещё несколько таких оживших покойников окружали меня. Я закрыл от ужаса глаза и… услышал сильный и долгий звонок. Я не хотел открывать глаза, но непрерывность этого звонка заставила меня сделать это. Я открыл глаза. Мертвецов вокруг не было, и я сам не сидел, а лежал в своей постели. Но непрерывный звонок заставил меня встать и подойти к двери.

Время было уже заполночь. И кого занесло ко мне ночью?!

Подхожу к двери, открываю, а там мой старый приятель, у звонка заснул (наверное, как позвонил, так и уснул).

Я растормошил своего приятеля, а он как проснулся, стоит, ничего понять не может. Я же объяснил ему в чём дело.

Дошло.

И тут он меня куда-то потянул, что-то мне второпях рассказывая.

Я быстро оделся как загипнотизированный и побежал за ним. А он всё время что-то рассказывает, рассказывает, из чего я только разобрал, что в ихнем морге кто-то ожил. Может быть, именно поэтому я побежал за ним. Да, я вообще такой. Бывает, начитаюсь мистики перед сном, потом снится… дай бог что (на подобии этого сна).

Ну что ж, посмотрим, что за чёрт там ожил.

В помещение морга нас пропустили по предъявлению мандата моего приятеля (и, естественно, меня, как собрата). И «пропускные» стояли не случайно, в морге происходило что-то сверхъестественное. Несколько верзил пытались удержать труп, вырывающийся из их рук.