Небо сохраняется через сны когда Бога нет дома

С тех пор ей казалось, что она отвечает за меня. Ещё ей нравилась моя музыка, поэтому часто, днём, она оставалась чтоб послушать. Остальные меня любили и воспринимали как свою подружку. Я был единственным парнем здесь. Они — уличные проститутки. Мои подружки. Шейла была кем-то типа организатора, главной, которая всех собирала. Она нравилась всем. Кассандра — вечно язвила и подтрунивала над всеми, была кем-то вроде заводилы компании, с чувством юмора и постоянно хохотала. Иннеса — часто засирала клиентов, обсуждала прохожих, слишком прямолинейная и без комплексов. Вероника — милая хохотушка, шопоголик, все свои деньги спускала на кружевные бабские шмотки и нижнее бельё, мало ела потому что вечно не слезала с диет. Самуэль — Сэмми была очень милой, приветливой и немного полноватой, лучшая подружка Вероники. Она часто жалела остальных девчонок и относилась к ним с нежностью, как к сестрёнкам.

Все эти их имена были вымышленными и как их всех на самом деле звали, один лишь чёрт знает. Самой младшей, Веронике было 25, Шейле — 31. Шейла говорила, что они — семья, которая поддерживает друг друга. Пол года назад и я стал частью их семьи. Возумащалась тогда только Иннеса, но наверное это было в силу её всклочного характера и её нетерпимости к мужчинам. Первое время она меня сильно задирала и всячески язвила, но прекратила как только поняла, что я не позволю смеяться над собой.

— Эй? Засранец!? Кто работать будет?! — вновь слышу её хриплый грубый голос.

Она была грубиянкой и выглядела как пацанка. Ещё она спала не только с мужиками, но и с бабами, пусть они и редко просили её о такой услуге.

Одеваю плащ. Закуриваю. Я могу и не работать сейчас. У меня ещё остались деньги с «дневного концерта». А вот девочкам приходилось вкалывать. Иннеса ненавидела мою игру, мою музыку, она говорила, что это бесполезный инструмент, который обычные люди всё равно не понимают. Она говорила, что люди не врубаются в моё искусство, поэтому зря я тут надрываюсь. Но они останавливались. Для меня это было признаком того, что я не зря это делаю. А возможно они просто делали паузу, чтоб посмотреть на мою странную внешность.

Я кручу в руках алую розу. Подхожу к Иннессе.

— Что встал? — она держит тонкую сигарету в руке и фамильярно смотрит на меня.

— Это тебе — протягиваю. Улыбаюсь.

— Хах… тоже мне, романтик с боку бантик.

— Эй, ты, сучка! Я тебе купил! — повышаю голос.

— Хаха… — она берёт у меня розу, подносит к своему носу — не прокатит, мелкий…

— Да ладно… просто не дуйся на меня — сажусь рядом.

— Ты так и будешь стоять тут и отпугивать мне клиентов? И без того не рыбный день.

Я отхожу и снова сажусь на ограждение. Некоторые девчонки разъезжаются. Остаётся только Вероника и Сэмми. Сэмми была единственная чьё имя было настоящим. Вероника часто отвлекала её от работы своими разговорами о шмотках.

Я покупаю кофе, грею руки о горячий стаканчик и поглядываю на парня, что пялится на меня вот уже пятнадцать минут. У него ехидный взгляд и наглая улыбочка. Он становится передо мной и спрашивает свободен ли я. Говорю, что не занят.

— Ты играешь на этом?

— Играю — тяну свой кофе.

Я был высоким, но он был на голову выше меня. Смотрит на меня не опуская головы, оглядывает, будто раздевает взглядом. Я смотрю на него подымая лишь свои глаза, натянуто улыбаюсь.

Он одет в чёрное, в руках зонт. У него ярко-рыжие волосы торчащие в разные стороны. Смотрелось стильно. Я ненавидел рыжих. Была у меня к ним какая-то необъяснимая неприязнь. Я любил оранжевый цвет, но рыжих терпеть не мог. Они казались мне противными и не только внешне.

Он просит меня развлечь его, за что он, по его словам, хорошо заплатит. Я беру футляр и иду за ним не задумываясь о цене. Мне было слишком холодно чтоб раздумывать об этом. Сажусь в машину. Шейла машет мне ручкой и улыбается прикусывая губу намекая на то, что у меня будет жаркая ночка. Но по приезду он просит меня… сыграть ему. Он говорит, чтоб я разделся и сыграл.

— Раздеться? — переспрашиваю.

— Да да… полностью — он присаживается на край кровати.

Удивляюсь его странной просьбе. Снимаю с себя всю одежду. Беру в руки скрипку и с улыбкой смотрю на него.

— Что предпочитаете?

— На твой вкус.

Закрываю глаза. Касаюсь смычком струн и звуки скрипки наполняют зал. Закрытые глаза помогали мне почувствовать звук, раствориться в нём, и ничего не отвлекало. Я теряю контакт со временем, пространством, вокруг меня и внутри только звук.

Ну и, ещё закрытые глаза помогали мне не видеть его цвет волос. Он меня просто раздражал.

Вскоре я чувствую его горячие руки на своём теле. Он касается губами моей шеи, говорит, чтоб я не останавливался. Трогает мои волосы, говорит, что у меня нереально красивое тело. Целует мой подбородок, трогает пальцами мои губы.