Черная меса гномов

Учил, если кто обидит, тут же давать сдачи.

И теперь, когда Тони исполнилось девятнадцать, у него была работа и своя компания, отец Тони продолжал воспитывать сына, говоря ему все то, что он говорил, когда тот был маленький, только резче и злее.

Заметив, что второй вечер подряд Тони отчего-то сидит дома, отец не преминул прицепиться к нему за ужином.

— Ну что, погнали тебя твои приятели? — набивая рот мясом с тушеными бобами, запивая большими глотками пива, спросил он сурово.

Тони только ниже склонялся над тарелкой. Он вообще старался отцу не отвечать. Давно уже.

— Молчишь? Сказать нечего…

— Да оставь ты его в покое, Майк, — как всегда в таких случаях попросила мама Тони.

— Помолчи, Глория! Вечно ты за него заступаешься. Это по твоей милости из нашего сына выросла девчонка.

Тони сжал вилку в кулаке.

— Тебя ребята еще бабой не дразнят? — не унимался отец. — Я бы дразнил. Я их видел. Саймон — нормальный парень. В трейлере моем испортилось зажигание — в два счета починил. И девчонку свою Кейт он жмет на каждом углу. Дуглас Крейн в колледж поступил, юристом будет. Рос без отца, мать у него вечно корчит из себя аристократку, зато сын будет настоящим мужиком. Хоть и мошенником, как все юристы. Тоже, небось, вовсю шарит под юбками, по лицу видно, что большой охотник до этого дела. А ты? Ты хоть раз с девицей путался…

— Майк…

— Что, Майк?

— Ну зачем ты так?

— А как? Ты что, не понимаешь, к чему идет? В один прекрасный день твой сын приведет сюда дружка и скажет, что они будут жить вместе.

— Майк… перестань, — страдальческим голосом попросила мать Тони.

— А может ты уже? — навалился Майк грудью на стол. — Ты еще штаны кожаные с дырой на заднице себе не купил? Учти, если я что-нибудь такое прознаю — я тебя собственными руками…

— Прекрати Майк! Я не могу этого слышать.

— А тебе и не надо слышать. Не для тебя говорится. Нет, ты посмотри на него. Сидит как ни в чем не бывало. Да если бы мне кто намекнул… Да я бы того…

Тони поднял глаза на отца.

— Во-от, — удовлетворенно кивнул Майк, — уже лучше. Ну, возьми бутылку, пусти мне в голову. Ну, давай! Будь мужчиной, дай мне в рожу. Я тебе, конечно, тогда все кости переломаю, но настоящего мужика это не остановит! Ну, ну…

Тони вскочил.

Глория шагнула к нему, заслоняя его спиной.

— Вот это правильно. Прячься за спиной у мамочки. Да, похоже, педрила у меня в доме вырос, это ж надо!

И тут Тони не выдержал, рванулся к отцу. Мать ухватила его за руку, потащила к дверям, обнаруживая неожиданную для хрупкого тела силу.

— Давай, давай! — выскакивая из-за стола, орал им вдогонку отец. — Тащи его в эту его оранжерею, к его цветочкам. К его вонючим черепашкам. К его облезлой крысе. Ты готовься парень, готовься! Как-нибудь вернешься со своей бабской работы, а крыса твоя без хвоста, из черепах суп варится, а сучонку твою дверью защемило!

На последних своих словах отец Тони слегка осекся.

Взгляд парня, пока мать толкала его вверх по лестнице, становился все тяжелее и ненавистнее. Но набравшегося пива Майка это не остановило. Переведя дух, он продолжал кричать запершемуся в своей комнате сыну что-то вздорное, грубое, обидное.

— Сукин сын, урод, еще смотреть на меня волком будет, — все еще бормотал Майк себе под нос, когда, хлопнув дверью, направлялся к своему тягачу.

Хотя никакого такого дела в грузовике у него не было. Просто в обществе тягача Вольво Майк всегда чувствовал себя настоящим мужчиной. Стоило ему залезть в кабину и запустить мощнейший в мире мотор. Включить передачу, фары, тронуть с места. И сейчас, нуждаясь в обществе себе подобного, он залез на водительское место, поставил передачу на нейтралку… завел мотор.

Неизвестно, что в этот момент делал Тони. Может, стоял у окна и смотрел, как вспыхнули фары на грузовике отца. Наверняка мысли его были достаточно тяжелы.

Майк заметил что-то в боковом зеркале. Открыл дверцу, спрыгнул на дорогу, прошел до самого конца автопоезда и зачем-то заглянул под колесо.

Кажется, ему в голову ударило выпитое пиво, и она у него закружилась. Или он просто споткнулся, а сын из окна смотрел на это. Возможно, грузовик дрогнул от перебоя в моторе или подался на нейтралке слегка под уклон. Только отец Тони вдруг почувствовал, как что-то со страшной тяжестью навалилось на него и сдавило так, что ни крикнуть, ни вздохнуть. Морщась от боли и держась за бок, Майк вылез из под колеса, после чего с переломами ребер доставил сам себя на железном Форде Бронко в приемный покой больницы.

А что во все это время делали садовые гномы возле бассейна в их саду — вообще неизвестно. Звучал ли там скрипучий неестественный смех или было тихо?