Лес

— Малыш, сейчас Карлсон прилетит, и вдует тебе по самое «не балуйся». Так что прикрой варежку, слушай музыку лучше.

— Эту музыку я наизусть выучил — бабушка любила петь перед сном! — отвечал ему Малыш.

Между тем, песня закончилась, и тут же заиграла новая: «Тёмная ночь»:

Тёмная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах,

Тускло звёзды мерцают,

В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,

И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.

Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,

Как я хочу к ним прижаться сейчас губами!

Тёмная ночь разделяет, любимая, нас,

И тревожная, чёрная степь пролегла между нами.

— О, началось; — сказал Малыш, слегка закатив глаза. Мороз тихо подпевал — судя по всему, текст песни он знал наизусть.

Так они и ехали, изредка вступая в споры, друг с другом. Лишь сидевший на переднем сидении мужчина молча смотрел на дорогу. В его взгляде читалась непонятная тревога.

За окном мелькали фонарные столбы, светлыми пятнами освещающие дорогу; тёмные дома, в которых горело два-три окна, были похожи на уснувших великанов, мрачные и безмолвные. Машин было ещё совсем мало, и иногда ему казалось, что они одни на этой бесконечной трассе, на трассе, ведущей в никуда. Веки потяжелели, и сквозь ватную пелену забытья доносился приглушённый гомон спорящих между собой товарищей. Кто из них прав? Да какая разница, их спор определённо ничего не решает в этом мире, пусть хоть они проспорят всю ночь! Вещи, о которых они спорят, не изменятся, а истина так и останется истиной, невзирая на пламенные речи в веские доводы. Он парил над дорогой, и словно видел сверху несущуюся в ночи машину, освещающую ярким светом фар небольшой участок дороги перед собой. Будто бы он, Алексей, находился сейчас не внутри тёплой машины, а летел на невидимых крыльях, будто бы он и был самой ночью.

Он проснулся от тряски, которую он почувствовал всем телом. Машина подпрыгивала на выбоинах и ухабах. Они доехали до места. Это был небольшой посёлок, с виду — пустой, но в некоторых окнах деревянных домов был виден свет. Они проехали его насквозь, и оказались на старой, заросшей дороге, ведущей в лес. Мороз остановил машину, перед самым лесом.

— Ну, чего встал, газуй давай, нам до ночи ещё лагерь предстоит разбить! — подгонял его Малыш.

— Ладно! — сказал тот сам себе, включил скорость, и машина медленно поползла в лесную гущу. Они довольно долго ехали по лесной дороге. Иногда на их пути от этой дороги в стороны отходили ответвления — видно было, что дорога лесовозная. С каждым таким разъездом их дорога становилась всё менее заметной, пока не исчезла совсем. Проехав очередную поляну, Уаз упёрся бампером в гнилые ели.

— Всё! — сказал Мороз, — Конец пути, приехали, дамочки! Они вышли из машины, и осмотрелись вокруг. Поле, которое они проехали, было старой вырубкой, давно поросшее мелким кустарником. От свежести воздуха, и его насыщенности кислородом, в голове Алексея закружило, словно от вина. Слегка покачиваясь, он обошёл машину, разминая затекшее тело. Мороз о чём-то спорил с Малышом, тыкая пальцем в пластиковую коробочку навигатора. Мужик, которого звали Степаном — судя по рассказам Мороза, стоял молча, оглядывая кроны деревьев.

— Ну что, товарищи! — громко, даже как-то торжественно, произнёс Мороз, — До места — километров пять.

— Предлагаю разделиться на две группы. Одна — пойдёт обустраивать лагерь. Вторая — будет перетаскивать палатки, вещи, продукты. Машину оставим здесь. Медведям, надеюсь, она не нужна.

— Обустраивать лагерь будешь, конечно, ты? — ехидно спросил Малыш.

— Нет, друг, мы с тобой буду носить вещи. А лагерь пусть обустраивают Степан и тёзка.

Малыш усмехнулся, но ничего более не сказал. Разобравшись с маршрутом — идти им предстояло до небольшой реки, они похватали свои вещи, и выдвинулись в сторону места, всей группой. Поначалу Алексею стало даже смешно, по поводу пререканий Малыша — ну чего стоит просто идти вперёд, с рюкзаком на плечах? Иди себе, наслаждайся природой, свежим воздухом — вон, комаров, и тех почти нет! Красота! Но вскоре, пройдя километра два, преодолев естественную преграду, в виде болота, он поменял своё мнение. Плечи жгло, от казавшегося лёгким в начале пути рюкзака. Он ещё тогда попросил, чтоб ему дали что-нибудь ещё из поклажи, но Мороз лишь улыбнулся на такую его просьбу.

— Надо только выучится ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать радости скупые телеграммы! — тихо пел Малыш, пока не почувствовал на себе взгляд улыбающегося Мороза и Степана.

— Заразил ты меня своей бородатой музыкой! — пытался оправдаться Малыш.

— Нет, всё дело в том, что эти слова придумывались от души, от сердца, поэтому они так заразительны — потому, что честные!