Лес

Часто он посещал поляну, заметённую снегом, на которой возвышались два небольших холма, и берёзовые кресты вызывали чувство скорби и грусти в его душе.

— Где же наш Мороз? — иногда спрашивал он у немых холмов, срытых под снегом.

Алексей надеялся, что другу удалось избежать гибели, что, так же как и он, тот живёт где-нибудь, в каком-нибудь брошенном немецком домике. Он был уверен — если бывалый поисковик остался жив, то он не пропадёт в лесу, который он считает для себя родным домом. Лес не даст ему пропасть.

Мысли о Боге стали приходить в его голову. Он сопоставлял виденные им факты и, осознав, что если есть тьма — то есть и свет, пришёл к выводу, что есть Бог, поскольку он видел Его противоположность. И возможно, целью его жизни и было познание Бога. Взгляд на прожитую жизнь его сильно изменился. То, что он раньше считал монументальным для себя, теперь представлялось ему незначительной трухой, пылью. Он стал молиться, сам придумывая молитвы — обращения к Богу. Он обращался к Богу, со слезами на перемазанном сажей лице. Он стоял на коленях, на сколоченных деревянных стеллажах, в глубокой, рукотворной норе. Он просил одного — чтобы тот простил его, за все его грехи, и отпустил. Отпустил его в мир — где Алексей всё знает, где его, должно быть, ещё ждут.

Как-то раз, вернувшись к могилам друзей, он обнаружил следы немецких ботинок, рисунок которых отпечатался в его памяти, словно бы немецкая нога, облачённая в грубую обувь, наступила и в его душу. Цепочка следов вела от реки, и уводила куда-то в лес.

Он так же видел множество следов лесных жителей, как он предположил, какой-то заяц постоянно крутился вокруг лаза в его убежище. Попадались и более крупные следы, неизменно ведущие на его поляну, с двумя крестами. Там у крупных зверей было излюбленное место — судя по следам на снегу. Однажды он проснулся от того, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Чиркнув зажигалкой, он увидел сидящего перед собой зайца, который пристально смотрел на него, не испугавшись света огня.

— Что тебе, ушастый? — спросил Алексей.

Тот продолжал смотреть на человека немигающими глазами. Была ночь, и Алексей просто не мог подняться — так он угрелся в своей постели; ещё раз посмотрев на зайца, он снова уснул. Проснувшись с утра, он посчитал увиденного ночью зайца игрой его разыгравшейся фантазии, но тут же обнаружил цепочку мокрых следов в коридоре. Заяц начал приходить к нему каждую ночь. Он просто молча смотрел на него, не трогая приготовленные для него Алексеем угощенья, в виде вываленных на пол немецких консервов. Проснувшись однажды, он вновь чиркнул зажигалкой, чтобы удостовериться в присутствии зайца, но колёсико зажигалки с предательским скрежетом провернулось.

— Кремень, — тихо сказал он сам себе, — Кремень кончился!

Утром он не смог развести костёр. Холод стал проникать в его подземное убежище. Он закутывался на ночь в почерневшие ватники но, несмотря на это, холод проникал сквозь них, пронизывая его тело.

— Нет, не трогай меня, я ещё не готов! — говорил он, словно бы холод мог услышать отчаянные слова замёрзшего человека.

Жижа под ногами затянулась плёнкой льда. Поначалу она ломалась под весом Алексея, но с каждым днём лёд становился всё крепче. Спасало его только одно — запасы спиртного, в изобилии хранящегося на складе. Он грелся, выпивая по бутылке коньяка перед сном. Алкоголь почти не действовал на него, выпив бутылку крепкого коньяка он не чувствовал себя пьяным. Мороз на поверхности крепчал, и проникал сквозь тоннель в глубокую человеческую нору. Этой ночью мороз стал невыносимым — даже выпитая бутылка с коньяком не спасала от проникающего отовсюду холода. Тело его трясло ознобом, пот струился с его кожи, лицо горело. Его пробил глубокий кашель, своими приступами сковавший его. И тут к нему вернулся заяц, которого он не видел уже много дней. Он не увидел его и сегодня, лишь понял, по звуку частого дыханья и тихим шагам, что он здесь. Заяц прижался к вздрагивающему от сильного кашля телу свернувшегося в клубок человека, Алексей раскрыл ватник, и ощутил жгучее тепло. Когда-то он думал о том, чтобы пристрелить зайца — ведь в пистолете Мороза ещё оставалось несколько патронов. Но потом передумал, и сейчас, согреваясь теплом животного, от которого исходил звериный запах, он пожалел о самой мысли об этом. Проснувшись утром от холода, ощупав свою постель, он не обнаружил зайца, зато теперь он чувствовал себя совершенно здоровым, хворь, напавшая на него, отступила. Выбравшись на поверхность, он увидел цепочку заячьих следом, за которыми он обнаружил следы более крупные, похожие на собачьи. На опушке, где когда-то располагался их лагерь, яркие краски на снегу издали привлекли его внимание. Он увидел алую кровь. Подойдя ближе, он увидел серую собаку, валяющуюся в центре окровавленной поляны. Он подошёл ещё ближе, когда увидел, что собака жива, голова её слега подрагивает. Собака резко замерла, и медленно повернула голову на Алексея.