Лес

Несколько раз нервно затянувшись, то резко размахнулся зажатым в руке стаканом, но Алексей легко успел упредить удар — перехватив руку со стаканом, он сильно сжал её, с такой силой, что лицо Стёпы скривилось, стакан выпал из его руки, звонко стукнувшись о пол, и раскололся на мелкие части.

— Шариков, ты опять в палате куришь? — раздался в коридоре строгий женский голос.

Алексей, собравшийся было нанести правой рукой удар под дых, ослабил хватку, выпустив зажатую на запястье руку. В палату вошла медсестра.

— Шариков, ты что тут устроил? — спросила она, увидев осколки стекла между кроватями.

Тот молча лежал, глядя в потолок, будто вопрос был задан не ему.

— Я Виктору Степановичу скажу, накурил, да и водкой от тебя разит — даже сквозь табак чую!

Она вышла, видимо ушла за метлой и совком. Алексей вскочил, занеся руку над Стёпой, чтоб доделать начатое. Но потом резко отвёл её в сторону, и вернулся в свою кровать.

— Ты уже давно наказал себя сам! — сказал Алексей. — Больше никто в мире не сможет наказать тебя так, как ты сам! Смотрел «Собачее сердце?»

— Нет; — тихо ответил тот.

— Посмотри! — посоветовал Алексей. — Может, чего-нибудь поймешь в этой жизни.

Они вновь лежали молча.

«Мороз умер, нет, не выжить бы ему! Ни за что, — думал Алексей, — Сам он выжил чудом, не раз спасало его это чудо, Бог спасал, а как иначе? Бог есть, существует, за красивым светом ночных городских огней, я просто не видел Его. Лишь тот шаг, который я сделал, выйдя из лифта, и разорвав порочный круг своей жизни, позволил мне увидеть Его. Но теперь то. Теперь я знаю всё. Что даст то, если я расскажу обо всём участковому, который придёт ко мне? Всю правду? Ребятам это уже не поможет. Но с другой стороны, их надо похоронить по-человечески. У них есть родные, которые имеют право на то, чтобы хотя бы придать тела близких им людей земле. Чтоб им не лежать забытыми «Иванами» в глухом лесу. Может быть, скорее всего, их гибель повесят на меня. Ведь кто поверит, что… а, собственно, что? Малыш подорвался на немецкой мине, времен войны. Степан — от чего он умер, я не знаю, но следов насильственной смерти на нём не было».

— Доктора, позови доктора! — вдруг крикнул Алексей, от чего Степан вскочил, забыв про свою травмированную голову, и скрылся за дверью в коридор.

Через минуту доктор, с тревожным лицом, сидел перед кроватью Алексея, и слушал его рассказ. Он упустил момент, и не стал рассказывать про песни немцев, про зайца и волков. Он рассказа о трагической гибели Малыша, подорвавшегося на мине при раскопках. О гибели Степана, которого он обнаружил мёртвым в старом, немецком бункере, и позже похоронил. Об исчезновении Мороза, который выйдя из палатки, и попытавшись разыскать обратный путь, исчез, пропал в лесах.

Через час он повторял свой рассказ перед следователем и участковым, которые сидя на пустой кровати, записывали его слова в свои блокноты. Он расписался под корявой писаниной, написанной следователем, вечером Стёпу перевели в другую палату, и у двери в коридор появился милиционер, с автоматом в руках. На следующий день он узнал от своего охранника, или конвоира, что по его рассказу организованы поиски по базам данных. Имени Малыша он не знал, как и фамилии Степана. Но, несмотря на это, удалось найти заявление о пропаже человека, с фамилией Мороз. Алексей Мороз. Этот факт дал право следователя поднять вертолёт и вызвать группу егерей, из ближайшего охот хозяйства. Они нашли «Уаз», принадлежащий Алексею, с фамилией Мороз. В пяти километрах удалось найти место лагеря, две могилы. По словам рядового охранника, стоявшего в дверях палаты, место их лагеря следователи отчищали от снега, в поисках улик. Тела выкопанных из земли Степана и Малыша были отправлены на эксгумацию, при проведении которой выяснилось, что причиной смерти Малыша стали многочисленные осколки немецкой мины времён войны. Слова Алексея подтверждались. Причиной смерти Степана — стал разрыв сердца, который явился следствием сильного шока. Бункер с продовольствием найден не был. Несколько дней над лесом летал вертолет, переводя в холостую дорогой керосин; егеря палили в небо из ружей и сигнальных пистолетов, но Мороза нигде не было. Алексея продержали в палате, ставшей для него тюрьмой, две недели, затем, его сменяющие друг друга охранники стали заметно разговорчивее и мягче, в общении с ним. Один из них — они менялись через сутки — принёс бутылку водки, которую они с ним распили на двоих. Он оставлял ему свой автомат, когда уединялся в ординаторской с медсестрой. Это говорило о том, что все обвинения с него сняты, его больше не подозревают в убийстве ребят. Его выпустили. Добрые сотрудники больницы выдали ему старую, но чистую одежду, обувь слегка сжимала ноги. Билет на поезд до Москвы был оплачен полицией, и Алексей, до конца не веря, что он тут, на свободе, что он живой, что ему удалось избежать голодной смерти в лесу, удалось избежать повешенного на его шею дела об убийстве.