Добавить в моё избранное
145 мин, 56 сек 6840
— Но мне недосуг было этим заниматься, ведь я воин, мне надо было убивать врагов моего государя, вспарывать им животы, протыкать глаза, резать горла. Ты не представляешь, милочка, какое это наслаждение — запустить руку поглубже в свежую рану и мять, давить, вытаскивать наружу ещё горячие внутренности…
— А в той комнате моих захмелевших поклонников поджидал хозяин таверны с длинным ножичком, — хихикала красотка. — Он прятался в шкафу и выскакивал в тот момент, когда мой воздыхатель, забыв обо всём, набрасывался на меня и сжимал в объятиях… Кстати, мой хозяин тоже здесь… Не желаешь с ним познакомиться?…
Они удалились и голоса их смешались с шелестом других голосов. Внезапно всё заглушила музыка, зазвучавшая неизвестно откуда. Невидимые скрипки, флейты и арфы заиграли менуэт, и призраки оживились. Часть их отошла к стенам, освободив пространство в центре залы, другие построились попарно в ряд и двинулись в танце. Сколько Максимилиан ни оглядывался, он нигде не мог найти музыкантов; музыка, казалось, звучала отовсюду, наполняя собой воздух.
Он оказался в самой толпе привидений. Они его по-прежнему не замечали, зато отчётливее стали слышны их голоса и обрывки разговоров, которые теперь доносились до него со всех сторон.
— … Ты хоть изредка вспоминаешь меня, свою милую, обожаемую Бертольду? — томным голосом спрашивала дама в чепце и платье времён крестовых походов, держа под руку высокого плотного господина в меховой накидке.
— О да. Я любил тебя так нежно…
— Опять лжёшь! — Призрак дамы взмахнул рукой, словно ударяя его по щеке. — Ты мне всегда изменял! За это я тебя и отравила…
— Только за это? Дорогая, ты преувеличиваешь. А золото, которое досталось тебе после моей смерти и которое ты спустила на своих многочисленных любовников?…
— … Пригласить на пир своего врага и подать ему под видом телятины мясо его сына, — услышал юноша другой разговор. — Или содрать с головы его жены кожу вместе с волосами и использовать этот трофей в качестве мочалки!… — Призрак высокого мужчины в роскошном старинном одеянии расхохотался. — Мыться такой мочалкой — истинное удовольствие!
— А вы сами-то мясо его сына пробовали? — осведомился у говорившего старик с острой бородкой, одетый в камзол.
— Ну нет, это я предоставлял только врагам!
— А я вот человечье мясо пробовал, — старик плотоядно улыбнулся. — Особенно предпочитал детское. Вкус несравненный, доложу вам…
Максимилиан двинулся вдоль стены, стараясь не сближаться с привидениями. Но не всегда удавалось увернуться от них. Несколько раз его задевали их локти и плечи. Юноша проходил сквозь них как сквозь воздух, и лишь судорога оторопи прокатывалась по его телу.
Не в силах глядеть на жуткие создания, он остановился у окна. Но и за окном ему предстало зрелище столь же зловещее. В блеске рассыпавшихся по небу звёзд видны были сотни призраков, которые носились вокруг вершин соседних башен подобно рою светляков. Они перелетали от одной вершины к другой, кружились в воздухе попарно или группами, словно им не хватало места на башнях и они продолжали свой бал прямо в воздухе.
Призраков в зале было уже столько, что не столкнуться с ними не было никакой возможности. Максимилиан поневоле «входил» уже не в плечо или в локоть кого-нибудь из призрачных существ, а им в грудь или в спину. Чаще они сами проходили сквозь него, и в такие мгновения юноша чувствовал словно помрачение рассудка.
Их голоса, звучавшие со всех сторон, иногда перекрывали музыку.
— … Погода в тот день была прекрасная, солнце светило… — рассказывал кому-то лысый толстяк в камзоле, распахнутом на жирной шее.
Максимилиан, уклонявшийся от столкновения с другими привидениями, сам не заметив как отступил прямо на толстяка и оказался внутри его прозрачного тела. Снова нахлынуло чувство, похожее на обморок, только на этот раз обморок длился не мгновение, а несколько дольше, и освободился от него Максимилиан только когда толстяк прошествовал мимо, продолжая свой пустой рассказ о какой-то увеселительной прогулке.
Юноша стоял, как оглушённый. Он ясно помнил всё, что произошло с ним во время этого непроизвольного обморока. В те секунды он ощущал себя сидящим за столом, на котором были расставлены различные блюда. Он зубами отхватывал от бараньей лопатки большие куски мяса и отправлял их себе в рот, запивая красным вином. А перед его столом сидели на полу худые, измождённые люди в рваной одежде; они были закованы в цепи и не могли приблизиться, лишь протягивали руки и умоляли дать им хоть крошку хлеба. Максимилиану, поглощавшему мясо, доставляло неслыханное удовольствие смотреть на них. От их судорожно раскрытых ртов, протянутых рук и умоляющих глаз он ещё острее чувствовал вкус пищи и с особенным удовольствием поглощал мясо и пил вино, а когда один из этих несчастных, не в силах больше тянуть руку, рухнул навзничь, лишившись чувств от голода, удовлетворённо рыгнул, взял с другого блюда индейку и впился зубами в её подрумяненный бок…
Вспомнив всё это, Максимилиан зашатался, схватившись за голову.
— А в той комнате моих захмелевших поклонников поджидал хозяин таверны с длинным ножичком, — хихикала красотка. — Он прятался в шкафу и выскакивал в тот момент, когда мой воздыхатель, забыв обо всём, набрасывался на меня и сжимал в объятиях… Кстати, мой хозяин тоже здесь… Не желаешь с ним познакомиться?…
Они удалились и голоса их смешались с шелестом других голосов. Внезапно всё заглушила музыка, зазвучавшая неизвестно откуда. Невидимые скрипки, флейты и арфы заиграли менуэт, и призраки оживились. Часть их отошла к стенам, освободив пространство в центре залы, другие построились попарно в ряд и двинулись в танце. Сколько Максимилиан ни оглядывался, он нигде не мог найти музыкантов; музыка, казалось, звучала отовсюду, наполняя собой воздух.
Он оказался в самой толпе привидений. Они его по-прежнему не замечали, зато отчётливее стали слышны их голоса и обрывки разговоров, которые теперь доносились до него со всех сторон.
— … Ты хоть изредка вспоминаешь меня, свою милую, обожаемую Бертольду? — томным голосом спрашивала дама в чепце и платье времён крестовых походов, держа под руку высокого плотного господина в меховой накидке.
— О да. Я любил тебя так нежно…
— Опять лжёшь! — Призрак дамы взмахнул рукой, словно ударяя его по щеке. — Ты мне всегда изменял! За это я тебя и отравила…
— Только за это? Дорогая, ты преувеличиваешь. А золото, которое досталось тебе после моей смерти и которое ты спустила на своих многочисленных любовников?…
— … Пригласить на пир своего врага и подать ему под видом телятины мясо его сына, — услышал юноша другой разговор. — Или содрать с головы его жены кожу вместе с волосами и использовать этот трофей в качестве мочалки!… — Призрак высокого мужчины в роскошном старинном одеянии расхохотался. — Мыться такой мочалкой — истинное удовольствие!
— А вы сами-то мясо его сына пробовали? — осведомился у говорившего старик с острой бородкой, одетый в камзол.
— Ну нет, это я предоставлял только врагам!
— А я вот человечье мясо пробовал, — старик плотоядно улыбнулся. — Особенно предпочитал детское. Вкус несравненный, доложу вам…
Максимилиан двинулся вдоль стены, стараясь не сближаться с привидениями. Но не всегда удавалось увернуться от них. Несколько раз его задевали их локти и плечи. Юноша проходил сквозь них как сквозь воздух, и лишь судорога оторопи прокатывалась по его телу.
Не в силах глядеть на жуткие создания, он остановился у окна. Но и за окном ему предстало зрелище столь же зловещее. В блеске рассыпавшихся по небу звёзд видны были сотни призраков, которые носились вокруг вершин соседних башен подобно рою светляков. Они перелетали от одной вершины к другой, кружились в воздухе попарно или группами, словно им не хватало места на башнях и они продолжали свой бал прямо в воздухе.
Призраков в зале было уже столько, что не столкнуться с ними не было никакой возможности. Максимилиан поневоле «входил» уже не в плечо или в локоть кого-нибудь из призрачных существ, а им в грудь или в спину. Чаще они сами проходили сквозь него, и в такие мгновения юноша чувствовал словно помрачение рассудка.
Их голоса, звучавшие со всех сторон, иногда перекрывали музыку.
— … Погода в тот день была прекрасная, солнце светило… — рассказывал кому-то лысый толстяк в камзоле, распахнутом на жирной шее.
Максимилиан, уклонявшийся от столкновения с другими привидениями, сам не заметив как отступил прямо на толстяка и оказался внутри его прозрачного тела. Снова нахлынуло чувство, похожее на обморок, только на этот раз обморок длился не мгновение, а несколько дольше, и освободился от него Максимилиан только когда толстяк прошествовал мимо, продолжая свой пустой рассказ о какой-то увеселительной прогулке.
Юноша стоял, как оглушённый. Он ясно помнил всё, что произошло с ним во время этого непроизвольного обморока. В те секунды он ощущал себя сидящим за столом, на котором были расставлены различные блюда. Он зубами отхватывал от бараньей лопатки большие куски мяса и отправлял их себе в рот, запивая красным вином. А перед его столом сидели на полу худые, измождённые люди в рваной одежде; они были закованы в цепи и не могли приблизиться, лишь протягивали руки и умоляли дать им хоть крошку хлеба. Максимилиану, поглощавшему мясо, доставляло неслыханное удовольствие смотреть на них. От их судорожно раскрытых ртов, протянутых рук и умоляющих глаз он ещё острее чувствовал вкус пищи и с особенным удовольствием поглощал мясо и пил вино, а когда один из этих несчастных, не в силах больше тянуть руку, рухнул навзничь, лишившись чувств от голода, удовлетворённо рыгнул, взял с другого блюда индейку и впился зубами в её подрумяненный бок…
Вспомнив всё это, Максимилиан зашатался, схватившись за голову.
Страница
40 из 42
40 из 42
