Ветта

— Король Мёррртвых!— прорычала сквозь зубы женщина, вцепившись в прутья своей клетки. — Отпустите цепь! Отпустите!!!

Её послушали, и женщина тут же вскочила, прижавшись к прутьям своей клетки, чтобы лучше видеть больного юношу.

— Почему он лежит?! Он должен быть жив!!! Смерть не могла оставить его!!! Денис! Почему он не шевелиться?! Он должен быть жив, когда всё начнётся!!!

Внезапно женщина охнула и упала на колени, схватившись за свой огромный живот.

— Не беспокойтесь, моя госпожа! Геворг Сирумем жив! Вот его амулет, он готов!

— Тогда разбудите его, мерзавцы! Она уже идёт!— простонала женщина, срываясь на глухие крики. — О, мать, заступница, моя жизнь! Пощади меня, забери своего отца! Я хочу жииииииить!

Несчастная повалилась на спину и начала тяжело дышать, её живот будто колыхался изнутри… Должно быть, беременной было очень больно, но никто из жрецов не пытался войти в клетку и помочь ей! Вместо этого Ратис подошёл к кровати Геворга и, приподняв почти невесомую голову, надел на его шею амулет.

— Просыпайтесь, мой Господин! Время пришло!

Женщина продолжала глухо стонать в клетке, как вдруг её рука схватилась за ножку привинченной к полу кровати и вырвала её с корнем! Под стенами свода раздался душераздирающий крик, смешанный с утробными словами на непонятном языке: «Ламеяаааа! Сохавтара! Селемтег! Весо прадо лембертино, весо прадо лембертиноооо!»

Пока пронизанные ужасом сектанты смотрели на это душераздирающее зрелище, Пшемек заметил, как шевельнулся на кровати его сын — его Воржик! Закашлявшись, юноша открыл глаза и посмотрел на склонённого над ним Ратиса:

— Где я? Кто вы?

— Мой господин! Пришло время! Великий Мор идёт!

— Что? я не понимаю! Где я?! Кто все эти люди, что происходит?!

Он сел в кровати — почти невесомый, почти прозрачный — и вдруг вскрикнул от ужаса, остановив свой взгляд на железной клетке.

— Сарасвати!!!

Геворг попытался вскочить на ноги, но тонкие былинки, которые теперь были у него вместо ног, не послушались, и он упал.

— Что вы с ней делаете, изверги?! Отпустите её!!

Не помня себя, Геворг пополз вперёд и прижался к прутьям клетки.

— Сара, Сара!

Женщина на мгновение успокоилась и посмотрела полуслепыми глазами в шрамах на бледного юношу.

— Убейте его, — отчётливо и спокойно произнесла она. — Немедленно убейте его, пока она не вышла из меня. Она идёт! Ааааааааа! Убейте его, убейте! Убейте!!!

Денис Ратис подскочил к Геворгу сзади, схватил его за волосы, и уже занёс клинок, чтобы перерезать горло, но в это же мгновение в дальнем конце зала раздался оглушительный хлопок, и вспышка ослепительного света на несколько мгновений озарила полутёмный подвал.

— Всем стоять! Не двигаться! Полиция! Брось клинок!— раздался выстрел, и пуля выбила кусок кирпича из стены. — Брось, или следующий выстрел будет в тебя!

Денис разжал пальцы, и сталь звонко брякнула об пол.

— Отойди от мальчишки! Живо!

— Нееееееет!— раздался в полной тишине душераздирающий крик Сарасвати. — Соиштааааааа! Что вы стоите! Убейте их обоих!

Но сектанты сбились к стенам, и так слишком напуганные, чтобы сделать хоть что-то.

— Я сказал, отойди от мальчишки!— прогремел голос Раду под сводами.

Ратис сделал несколько шагов в сторону, и Лебовски тут же оказался рядом с Геворгом, настороженно следя за сектантами через дуло пистолета.

— Геворг, ты в порядке? Встать можешь?— прошептал он, не глядя вниз.

Но парень, казалось, не слышал — он прижался к прутьям клетки и что-то пытался сказать тяжело вздыхающей как буйвол Сарасвати Морана. Раду уловил лишь обрывки фраз: «Моя милая… Не бойся»…. Женщина была не в себе: она уже не металась по клетке, но её безумные глаза срывались с одного предмета на другой, не выражая ничего, кроме боли. Внезапно она закричала, и стоявший неподалёку Денис Ратис прыгнул вперёд, схватил с пола клинок и бросился на Раду.

Раздался выстрел.

Облачко порохового дыма окутало их в тусклом свете прожекторов.

Ратис упал на спину и застыл. Лебовски, потрясенный произошедшим, не мог оторвать глаз от его распростертого тела и просто стоял, едва держа пальцами тяжелый пистолет. В клетке надрывно кричала Сарасвати Морана. Толпа людей в черных балдахинах медленно сползала на колени, даже не пытаясь сопротивляться происходящему.

Откуда-то снова выплыла музыка; а может, Раду просто не слышал её в пылу действа? Она давила своим ритмичным гулом, взвинчивала нервы — и уже сектанты начали бормотать какие-то слова, медленно покачиваясь из стороны в сторону…

Сарасвати вновь издала крик, переходящий в рыдание, и внезапно к нему примешался визгучий крик младенца.

«Мор, Мор!»— раздались приглушенные восклицания в подвале, и сектанты упали ничком.