Добавить в моё избранное
145 мин, 59 сек 5757
Когда же на десерт подали рокфор с апельсиновым медом и лесными орехами, она была просто сражена.
— Никогда себе не представляла вегетарианскую кухню в таком изысканном исполнении! Я всегда считала, что вегетарианство — это салат из сырой капусты, в лучшем случае политый постным маслом, и в сочетании с пресной галетой… А тут!
— Никогда и ничего не упрощайте до уровня примитива, Катя. Воздержание тоже должно быть разумным, — сказал Мастер. И, видя, что гости насытились, продолжил: — Пойдемте в курительную комнату. Там вы сможете, наконец, покурить, выпить вашего кофе или шоколаду, — при этом он лукаво подмигнул Катерине, — и задать все те вопросы, что вас так занимают.
Они перебрались в соседнюю комнату. Ее стены были обтянуты резными дубовыми панелями, на которых тепло светились бра. В камине горели сучковатые поленья. Пахло смолой и хорошим табаком. Удобно устроившись в кожаных креслах вокруг столика с кофе, все долго молчали — Катерина и Александр боясь первыми начать разговор, а Мастер — о чем-то думая. С улыбкой смотрел он на огонь в камине, а потом, будто стряхнув оцепенение, повернулся к гостям:
— Так о чем бы вы хотели узнать, прежде всего и перво-наперво?
— О Кили… — дружно отозвались оба.
— Хорошо, — улыбнулся он синхронности их ответа. — Только для начала я хотел бы попросить вас об одном одолжении, — тон его стал серьезным. — Все, что вы услышите сейчас, останется между нами. В моем рассказе будет много такого, что может показаться вам удивительным и таким, что не могло происходить на самом деле. Поэтому воздержитесь пока от окончательных выводов, тем более, что правда, даст Бог, сама может вскоре вам раскрыться… Вскоре…
Он выжидательно смотрел на них, и только увидев, как они дружно закивали головами, снова улыбнувшись, продолжил:
— Тогда начнем, пожалуй, с самого начала. Я родился в довольно обеспеченной семье, и родители успели дать мне очень хорошее образование. К сожалению, последовавшие вскоре после моего окончания института политические преобразования в нашей стране в одночасье лишили нашу семью всего материального благополучия, а меня — родителей. Они не смогли пережить крушения тех идеалов, которым посвятили всю свою жизнь. Мне пришлось начинать все с нуля, чтобы вернуть, как я тогда считал, то благополучие, которого моя семья заслуживала. Начинать же довелось с работы рядовым менеджером в одной из компаний-однодневок, которых много было в то время политической и экономической неразберихи.
Тогда же я впервые познакомился с оккультизмом. Я считаю, что мне повезло, — я начал его изучение не с бульварных изданий новоявленных «магов», а с работ Рерихов и Блаватской, хранившихся в библиотеке моих покойных родителей. Они лично были знакомы с Еленой Ивановной Рерих и состояли с ней в активной переписке. Особо же меня захватило учение розенкрейцеров. «Алхимическая свадьба Христиана Розенкрейца» надолго стала моей настольной книгой. Если захотите, я вам потом покажу свою коллекцию книг по оккультизму, где есть, кстати, и первое издание «Свадьбы», 1516 года. Тогда же я довольствовался ужасным переводом какого-то недоучившегося последователя Бейли.
Мое увлечение розенкрейцерами было настолько сильно, что я, как только мои возможности позволили регулярно пользоваться интернетом, сразу вступил в несколько виртуальных клубов, причислявших себя к числу членов этого славного ордена. В их среде я получил довольно широкую, но анонимную известность благодаря своим исследованиям в этой области. Однако всякие мои с ними сношения прекратились, когда появился на свет «Четвертый манифест розенкрейцеров». Перечеркивая, по сути, общинный принцип братства, этот «манифест» подменял его индивидуализмом. Это вызвало во мне бурю негодования, о чем, не удержавшись, я написал открытое письмо авторам новоявленного «откровения», впервые подписавшись своим настоящим именем. После чего, естественно, был немедленно «изгнан» из всех этих клубов…
— Я видела это ваше письмо в интернете, — не удержавшись, перебила его Катерина. — Я нашла его, когда искала информацию о вашей деятельности, после нашего с вами контракта. Но, честно, была уверена, что это лишь совпадение…
— Наверное, так же подумают и все те, кто знает меня, как Графа, — усмехнулся Мастер. — Такое мое «раздвоение» началось, когда мои финансовые дела пошли в гору, и многие старые друзья «по секрету» сообщали мне об успехах «этого выскочки Графа». Но это письмо сослужило мне еще одну, совершенно неожиданную службу. Месяца через два в моем почтовом ящике оказалось письмо от одного человека из Америки. Назовем его — господин Смит. Он горячо поддержал мою позицию. К моменту нашего знакомства господину Смиту было уже под девяносто и жил он в маленьком городке в Филадельфии…
— Там же, где и Кили, — снова дуэтом перебили Мастера Катя и Александр.
— Совершенно верно.
— Никогда себе не представляла вегетарианскую кухню в таком изысканном исполнении! Я всегда считала, что вегетарианство — это салат из сырой капусты, в лучшем случае политый постным маслом, и в сочетании с пресной галетой… А тут!
— Никогда и ничего не упрощайте до уровня примитива, Катя. Воздержание тоже должно быть разумным, — сказал Мастер. И, видя, что гости насытились, продолжил: — Пойдемте в курительную комнату. Там вы сможете, наконец, покурить, выпить вашего кофе или шоколаду, — при этом он лукаво подмигнул Катерине, — и задать все те вопросы, что вас так занимают.
Они перебрались в соседнюю комнату. Ее стены были обтянуты резными дубовыми панелями, на которых тепло светились бра. В камине горели сучковатые поленья. Пахло смолой и хорошим табаком. Удобно устроившись в кожаных креслах вокруг столика с кофе, все долго молчали — Катерина и Александр боясь первыми начать разговор, а Мастер — о чем-то думая. С улыбкой смотрел он на огонь в камине, а потом, будто стряхнув оцепенение, повернулся к гостям:
— Так о чем бы вы хотели узнать, прежде всего и перво-наперво?
— О Кили… — дружно отозвались оба.
— Хорошо, — улыбнулся он синхронности их ответа. — Только для начала я хотел бы попросить вас об одном одолжении, — тон его стал серьезным. — Все, что вы услышите сейчас, останется между нами. В моем рассказе будет много такого, что может показаться вам удивительным и таким, что не могло происходить на самом деле. Поэтому воздержитесь пока от окончательных выводов, тем более, что правда, даст Бог, сама может вскоре вам раскрыться… Вскоре…
Он выжидательно смотрел на них, и только увидев, как они дружно закивали головами, снова улыбнувшись, продолжил:
— Тогда начнем, пожалуй, с самого начала. Я родился в довольно обеспеченной семье, и родители успели дать мне очень хорошее образование. К сожалению, последовавшие вскоре после моего окончания института политические преобразования в нашей стране в одночасье лишили нашу семью всего материального благополучия, а меня — родителей. Они не смогли пережить крушения тех идеалов, которым посвятили всю свою жизнь. Мне пришлось начинать все с нуля, чтобы вернуть, как я тогда считал, то благополучие, которого моя семья заслуживала. Начинать же довелось с работы рядовым менеджером в одной из компаний-однодневок, которых много было в то время политической и экономической неразберихи.
Тогда же я впервые познакомился с оккультизмом. Я считаю, что мне повезло, — я начал его изучение не с бульварных изданий новоявленных «магов», а с работ Рерихов и Блаватской, хранившихся в библиотеке моих покойных родителей. Они лично были знакомы с Еленой Ивановной Рерих и состояли с ней в активной переписке. Особо же меня захватило учение розенкрейцеров. «Алхимическая свадьба Христиана Розенкрейца» надолго стала моей настольной книгой. Если захотите, я вам потом покажу свою коллекцию книг по оккультизму, где есть, кстати, и первое издание «Свадьбы», 1516 года. Тогда же я довольствовался ужасным переводом какого-то недоучившегося последователя Бейли.
Мое увлечение розенкрейцерами было настолько сильно, что я, как только мои возможности позволили регулярно пользоваться интернетом, сразу вступил в несколько виртуальных клубов, причислявших себя к числу членов этого славного ордена. В их среде я получил довольно широкую, но анонимную известность благодаря своим исследованиям в этой области. Однако всякие мои с ними сношения прекратились, когда появился на свет «Четвертый манифест розенкрейцеров». Перечеркивая, по сути, общинный принцип братства, этот «манифест» подменял его индивидуализмом. Это вызвало во мне бурю негодования, о чем, не удержавшись, я написал открытое письмо авторам новоявленного «откровения», впервые подписавшись своим настоящим именем. После чего, естественно, был немедленно «изгнан» из всех этих клубов…
— Я видела это ваше письмо в интернете, — не удержавшись, перебила его Катерина. — Я нашла его, когда искала информацию о вашей деятельности, после нашего с вами контракта. Но, честно, была уверена, что это лишь совпадение…
— Наверное, так же подумают и все те, кто знает меня, как Графа, — усмехнулся Мастер. — Такое мое «раздвоение» началось, когда мои финансовые дела пошли в гору, и многие старые друзья «по секрету» сообщали мне об успехах «этого выскочки Графа». Но это письмо сослужило мне еще одну, совершенно неожиданную службу. Месяца через два в моем почтовом ящике оказалось письмо от одного человека из Америки. Назовем его — господин Смит. Он горячо поддержал мою позицию. К моменту нашего знакомства господину Смиту было уже под девяносто и жил он в маленьком городке в Филадельфии…
— Там же, где и Кили, — снова дуэтом перебили Мастера Катя и Александр.
— Совершенно верно.
Страница
18 из 43
18 из 43
