Счастье

Там, совсем глубоко. На самом дне болота находится то, за чем пришел художник. Его душа. И ответ.

Помогая себе руками и ногами, Эйдэн нырял все глубже. Нарисованные возлюбленные остались позади. Теперь он мог плыть только сам, с каждым рывком приближаясь к сверкающему ледяному чуду. Еще рывок.

— Так вот в чём дело… даже так, да… что ж… — пробормотал художник, наглотавшись кислой жижи. Рука потянулась к сияющему облику души…

Наступившую тишину нарушал лишь шуршащий шепот осыпающихся зданий. Крохотным песком, разлетаясь на пыльные крупицы, город осыпался на мостовую, начиная с крыш. Всего за пару часов некогда блистательный город превратился в груды пыли. Единый порыв ветра, и разлетится, словно никогда не существовал. Но ветра нет. Беззвучие. Лишь шорох. Лишь голодное щелканье зубами мелких бесов, отозванных Дьяволом со штурма особнячка художника. И прерывистое дыхание четырех защитников, отбросивших очередную атаку. И густой аромат свежего кофе. Расположившись в оконном проеме третьего этажа уцелевшего фасада, Дьявол сидел на подоконнике и пил кофе, скептически осматривая поле битвы. Оранжевое сари, повязанное кушаком на пояс, стекало шифоновыми волнами по голенищам лаковых сапог.

— Габи, малыш Габи, стоит ли сражаться? Вот понимаю, Михаэль… наверное, скоро прискачет — как только вернуться мои лорды после распыления мира. Но ты-то чего полез? — Дьявол отхлебнул ароматный напиток, сжал, прикусывая губы, словно обжегся.

— Может, я по тебе соскучился? — Габриель обворожительно улыбнулся, переводя дыхание после схватки и протирая лезвие меча.

— Так приходил бы в гости иногда, я всегда рад, у меня даже краска завалялась — вмиг перекрасим. И кофе у нас лучше. И печенье…

— Нет уж, спасибо, я как-нибудь так, со стороны понаблюдаю, — повар повел широкими плечами, то ли расправляя крылья, то ли лишний раз демонстрируя их белизну.

Троица соратников не вмешивалась в разговор. Лишь только Ханна, недоумевая, переводила взгляд с посеребренного сединой мужчины в возрасте, усталого, но с живым блеском в глазах, одетого в военный костюм, зачем-то украшенный нелепым кушаком на пухлого простака-повара, потрясающего золотистыми кудрями. Кислое выражение лица девушки говорило о том, что она совсем не так представляла себе ангелов и Дьявола.

— Да хватит тебе кочевряжиться. Сам ведь уже прекрасно понял, что Папа любит поиграть с нами.