Добавить в моё избранное
130 мин, 35 сек 2462
Как ни хитрили рыбаки, никому так и не удалось с Острова выбраться.
И было тут падре откровение. Явился ему во сне муж огненный, и речет — а слова точно гром небесный: «»Иди, человече, и пророчествуй слово мое народу глиняному. И да пребудет средь людей сих благодать моего спасения»». Как сказал он, раздалась музыка чудная, и сияние дивное и благолепное разлилось вокруг, и объял отче мир и покой. И восстал Гидо ото сна поутру, и пошел к народу глиняному, и начал втайне от Сестер и присных их учить слову людскому, а с ним — и Глаголу Божьему.
Надо же сказать, что один из Держателей, именем Скульптор, не был тогда еще одержим пагубным пристрастием к винопитию, и в творения свои вкладывал более, нежели того от него требовал долг служения Сестрам. Ныне порода людей глиняных, называемых также лемами, порядком испоганилась, прежде же были они видом прекрасны, к учению весьма склонны, а способностями оделены поболе многих из адамова племени. Стал же для них Гидо вроде Господня апостола, и открылся для несчастных свет веры истинной. И хотя были у отца сомнения, не являются ли лемы как твари не племени людского недостойными лицезреть и запечатлеть в душе своей божественное откровение, быстро отринул он сии наветы дьяволовы, видя, с каким рвением новые овцы стада Господня вступили на путь истинного святого благочестия. В самом деле, ведь рек же святой Франциск слово божье птицам небесным, а пророк Иезекииль — костям и праху земному? Здесь же были не кости и не пернатые неразумные, а создания, явно наделенные душой и искрой божией, рвущиеся выбраться из омута неведения, в коий были ввергнуты злою волею Сестер.
Но неведомо нам, немощным грешникам, не уподобился ли Гидо в гордыне своей змию диаволову, что, пришед в Рай Господен после сотворения, искушал невинных праотцев человечества, посулив пустые и грешные плоды запретного знания, принесшего людям лишь боль и муки и труд в поте лица своего? Не были ли лемы сотворены замыслом, что никак не соотносится с Господним, и возможно ли, чтобы существо, созданное ДРУГИМ и ДЛЯ ДРУГОГО, оказалось спасенным от мук и воскресшим в ЧУЖОМ раю, нашим Богом созданным и его, только его творениям назначенным?
Или же самая мысль о том, что есть какой-то другой Бог, равный по силе нашему Творцу, всемогущему и всеведущему, или хотя бы не равный, но независимый в путях своих и своих творений — что если самая эта мысль есть зловредное наущение диаволово, порочный плевел сомнения в совершенстве Господа? Или же напротив, постигая пути других высших сущностей, можем мы ближе проникнуть в Его дивные замыслы? Ибо воистину неисповедимы пути твои, Господи, и мы, черви земные, недостойные лицезреть даже слабый отблеск Славы Твоей, дивимся и преклоняемся перед Деяниями Твоими скорее потому, что видим, как они прекрасны, нежели потому, что понимаем их сокровенный смысл. И да простится мне дерзостная мысль, что здесь, вот на этом клочке земли, ты во благости своей явил нам ключ к деяниям твоим и позволил наконец — после стольких веков страданий и бесплодных молитв — узнать истину, заслуженную столетиями СЛЕПОЙ веры.
Но настало время рассказать о прискорбном событии, положившем начало тягостной и долгой эпохе Отпадения. Ибо только глупец мог надеяться, что Сестры никогда не прознают про запретную деятельность отца Гидо.
Виной ли тому слежка, предательство одного из новообращенных лемов или просто злосчастное стечение обстоятельств — то мне неведомо, а только однажды весь заговор открылся, и ученики Гидо сделались жертвами злейшего преследования. И быть на том и окончанию всей истории, да, видать, иная была на то Господня воля. Ибо средь числа Держателей обнаружились тайные сторонники инсургентов, неведомыми путями не то уже снесшиеся со священником, не то намеревавшиеся это сделать. Каковы же причины сего разброда и потаенного предательства в стане верных доселе слуг Сестер, то сказать ныне невозможно, ибо как могут быть ведомы нам промыслы существ столь далеких от нас по роду и происхождению своему?
Но истину говорю, что когда настало пора преследования лютого, отец Гидо уже был отчасти готов к сему, и посадил учеников своих в лодку, и отплыли они от берега. Когда же бывшие с ним лемы вопросили: «»Что ты делаешь, учитель? Разве не окружили Сестры Остров загородью чудесной, для прохода непроницаемой?»» — Гидо в ответ рек: «»Укрепитесь в вере своей, дети мои, и доверьтесь провидению Господню. Когда будем мы плыть, падет завеса нечистая»». И воистину, там, где раньше лодку разворачивало назад, проплыли они спокойно и без препятствий. Увидев чудо сие, лемы пали на колена и возгласили учителя своего святым и чудотворцем. Гидо же, приказав им замолчать, молвил: «»То не чудо было, а помощь одного из Держателей, коий в благонравии своем обратил лице к вере истинной и вспомоществовал страждущим и мучимым. Возблагодарим же Господа за наше спасение!»»
Так уплыли они, ничем не тревожимые.
И было тут падре откровение. Явился ему во сне муж огненный, и речет — а слова точно гром небесный: «»Иди, человече, и пророчествуй слово мое народу глиняному. И да пребудет средь людей сих благодать моего спасения»». Как сказал он, раздалась музыка чудная, и сияние дивное и благолепное разлилось вокруг, и объял отче мир и покой. И восстал Гидо ото сна поутру, и пошел к народу глиняному, и начал втайне от Сестер и присных их учить слову людскому, а с ним — и Глаголу Божьему.
Надо же сказать, что один из Держателей, именем Скульптор, не был тогда еще одержим пагубным пристрастием к винопитию, и в творения свои вкладывал более, нежели того от него требовал долг служения Сестрам. Ныне порода людей глиняных, называемых также лемами, порядком испоганилась, прежде же были они видом прекрасны, к учению весьма склонны, а способностями оделены поболе многих из адамова племени. Стал же для них Гидо вроде Господня апостола, и открылся для несчастных свет веры истинной. И хотя были у отца сомнения, не являются ли лемы как твари не племени людского недостойными лицезреть и запечатлеть в душе своей божественное откровение, быстро отринул он сии наветы дьяволовы, видя, с каким рвением новые овцы стада Господня вступили на путь истинного святого благочестия. В самом деле, ведь рек же святой Франциск слово божье птицам небесным, а пророк Иезекииль — костям и праху земному? Здесь же были не кости и не пернатые неразумные, а создания, явно наделенные душой и искрой божией, рвущиеся выбраться из омута неведения, в коий были ввергнуты злою волею Сестер.
Но неведомо нам, немощным грешникам, не уподобился ли Гидо в гордыне своей змию диаволову, что, пришед в Рай Господен после сотворения, искушал невинных праотцев человечества, посулив пустые и грешные плоды запретного знания, принесшего людям лишь боль и муки и труд в поте лица своего? Не были ли лемы сотворены замыслом, что никак не соотносится с Господним, и возможно ли, чтобы существо, созданное ДРУГИМ и ДЛЯ ДРУГОГО, оказалось спасенным от мук и воскресшим в ЧУЖОМ раю, нашим Богом созданным и его, только его творениям назначенным?
Или же самая мысль о том, что есть какой-то другой Бог, равный по силе нашему Творцу, всемогущему и всеведущему, или хотя бы не равный, но независимый в путях своих и своих творений — что если самая эта мысль есть зловредное наущение диаволово, порочный плевел сомнения в совершенстве Господа? Или же напротив, постигая пути других высших сущностей, можем мы ближе проникнуть в Его дивные замыслы? Ибо воистину неисповедимы пути твои, Господи, и мы, черви земные, недостойные лицезреть даже слабый отблеск Славы Твоей, дивимся и преклоняемся перед Деяниями Твоими скорее потому, что видим, как они прекрасны, нежели потому, что понимаем их сокровенный смысл. И да простится мне дерзостная мысль, что здесь, вот на этом клочке земли, ты во благости своей явил нам ключ к деяниям твоим и позволил наконец — после стольких веков страданий и бесплодных молитв — узнать истину, заслуженную столетиями СЛЕПОЙ веры.
Но настало время рассказать о прискорбном событии, положившем начало тягостной и долгой эпохе Отпадения. Ибо только глупец мог надеяться, что Сестры никогда не прознают про запретную деятельность отца Гидо.
Виной ли тому слежка, предательство одного из новообращенных лемов или просто злосчастное стечение обстоятельств — то мне неведомо, а только однажды весь заговор открылся, и ученики Гидо сделались жертвами злейшего преследования. И быть на том и окончанию всей истории, да, видать, иная была на то Господня воля. Ибо средь числа Держателей обнаружились тайные сторонники инсургентов, неведомыми путями не то уже снесшиеся со священником, не то намеревавшиеся это сделать. Каковы же причины сего разброда и потаенного предательства в стане верных доселе слуг Сестер, то сказать ныне невозможно, ибо как могут быть ведомы нам промыслы существ столь далеких от нас по роду и происхождению своему?
Но истину говорю, что когда настало пора преследования лютого, отец Гидо уже был отчасти готов к сему, и посадил учеников своих в лодку, и отплыли они от берега. Когда же бывшие с ним лемы вопросили: «»Что ты делаешь, учитель? Разве не окружили Сестры Остров загородью чудесной, для прохода непроницаемой?»» — Гидо в ответ рек: «»Укрепитесь в вере своей, дети мои, и доверьтесь провидению Господню. Когда будем мы плыть, падет завеса нечистая»». И воистину, там, где раньше лодку разворачивало назад, проплыли они спокойно и без препятствий. Увидев чудо сие, лемы пали на колена и возгласили учителя своего святым и чудотворцем. Гидо же, приказав им замолчать, молвил: «»То не чудо было, а помощь одного из Держателей, коий в благонравии своем обратил лице к вере истинной и вспомоществовал страждущим и мучимым. Возблагодарим же Господа за наше спасение!»»
Так уплыли они, ничем не тревожимые.
Страница
22 из 38
22 из 38
