Добавить в моё избранное
133 мин, 42 сек 18489
Больше не хочу дышать.
Чёрные колёса всё ближе. Я уже чувствую, как впечатываются в меня отдельные слова, как сквозит в дыхании его память. Рэйна, желавшие помочь мне справиться с ним, искавшие его сотню лет, остались в Истэйне. Я один.
столько лет не зря исправлю тебя
Течение чужой жизни до сих пор было мне так покорно, но я не могу остановить собственное сердце. Как жаль. Как жаль. Небо надо мной истлело — серая грязь с единственной золотой полосой, случайно проникшим сюда бликом света — он растворяется в этой серости, не хочу на это смотреть, но даже взгляд мне неподвластен. Недвижность земли просочилась в меня, словно я истёк кровью и стал землёй, только мои пальцы продолжают двигаться — последние звуки, агония музыки. Найдите меня. Найдите меня. Заберите его. Заберите его память, его предательство, расколовшее мир. Я не понимаю, к кому обращаюсь. Чей-то иссохший голод тяжёлой лавиной движется навстречу чёрным колёсам. Может, это голод мёртвых городов. Может, моя опустевшая душа. Что будет со мной, когда эти силы столкнуться? Мне всё равно. Пусть только что-нибудь изменится. Пусть он исчезнет.
Чья-то серая тень падает мне на лицо, как покрывало из старой шерсти. Я больше не вижу, как умирает небо, я благодарен. Хочу улыбнуться, но лицо хрупкое, как белая глина.
— Что это? — голос неожиданно ласковый, не похожий на душащую меня тень, словно золото в мёртвом небе, — Заблудился в поисках лучшей жизни? Ты уже взрослый. Нужно было сесть на поезд.
Холодные пальцы скользят по моему лицу, по шее, повторяют движения моих рук в пыли. Поезд Сианты, вот о чём он говорит. Электрическая стрела, что мчится сквозь наши земли и земли предателей, беспечно, словно этого разлома не существует. Если это её золотой след, откуда те чёрные колёса, где они?
— Лучше тебе вернуться обратно, не выживешь здесь.
— Подожди!
Второй голос резкий, как хлыст. Незнакомое прикосновение, ласкавшее меня, словно влажная кисть, исчезает, но я продолжаю слышать. Они говорят обо мне. Море ушло отсюда, но выбросило на берег сокровище. Сияющий амулет. Благословение Семьи. Волшебные струны. Что-то такое, из легенды, из старой песни. Теперь всё изменится. Море вернётся к ним или станет ненужным.
— Посмотри на его глаза. Это рэйна! Возьмём его с собой.
Тихий ответный смех эхом звучит в земле, бьётся о мои пальцы. Всё связано здесь, как в Истэйне, только очень грязное.
— Посмотри на него. Он не выживет.
Они говорят о чём-то, чего я не понимаю. Раньше я мог прислушаться, мог увидеть. Но сейчас я не могу даже закрыть глаза, чтобы скрыться от мёртвого неба. Пусть вернётся, пусть заслонит меня своей тенью снова.
— Нужно попробовать. Это рэйна. Никогда не было такого.
Снова горькая усмешка:
— Когда-то было.
Этот человек не глуп, он знает, что реликвии, от которых отказалось море, приносят лишь проклятья и беды. Но они могут забрать отца, иссушить его следы в моей душе. Я должен их убедить. Я посылаю приказ своим мертвеющим рукам, такой сильный, что их сводит судорогой. Пусть возьмут меня с собой. Пусть им скажет мёртвая земля. Пусть заберут его. Моя мольба впитывается в землю, прорастает в их душах.
— Нельзя не попытаться. Если он так слаб, навредить не сможет. Мы должны попробовать.
Да, да. Давайте. Попробуйте, о чём бы вы не говорили.
Тело моё наполняется сладостью измождения, и я падаю в темноту.
Есть те, кто ушли, от всего отказались -
От богов и Семей, от всей нашей жизни.
Вечно неспящий, их город сияет,
Но свет этот мертвый, Истейну враждебен,
Стремится его покорить, изменить.
Но рейна пути их предел положили -
Мертвые земли стали границей.
Жизнь их покинула, высохла сила,
Там лишь кошмары и тени блуждают,
Предупреждают нас, вечно стеная.
Железные шаги
Реально ли то, что меня окружает? Или всё вокруг — глыба кошмара, раздавившая правду?
Мёртвый город живёт, это самое страшное в нём. Его сиплые вдохи. Его внутреннее движение, больше похожее на гниение. Всё это на самом деле, или я вижу то, о чём помню?
«А затем он очнулся, всё было лишь сном, преддверием бед».
Нет, со мной случилось иначе. Я не проснусь, не вздохну облегчённо ни в своей комнате, ни в убежище на чердаке, ни в комнате Эллы. Всё пройденное меркнет, как остывающая, отступающая грёза. Дни путаются, люди, которых я встречал, предстают в моей памяти без лиц, их голоса смешиваются, подменяют друг друга, их имена ничего больше не значат. Я ушёл из Истейна, и теперь я во владениях смерти. Нет. Это не смерть. Что-то другое. Разложение. Постоянный распад.
Меня поселили на первом этаже длинного серого дома, когда-то принадлежавшего библиотеке. Зал, в котором я очнулся, очень просторен, но это оглохший, постылый простор.
Чёрные колёса всё ближе. Я уже чувствую, как впечатываются в меня отдельные слова, как сквозит в дыхании его память. Рэйна, желавшие помочь мне справиться с ним, искавшие его сотню лет, остались в Истэйне. Я один.
столько лет не зря исправлю тебя
Течение чужой жизни до сих пор было мне так покорно, но я не могу остановить собственное сердце. Как жаль. Как жаль. Небо надо мной истлело — серая грязь с единственной золотой полосой, случайно проникшим сюда бликом света — он растворяется в этой серости, не хочу на это смотреть, но даже взгляд мне неподвластен. Недвижность земли просочилась в меня, словно я истёк кровью и стал землёй, только мои пальцы продолжают двигаться — последние звуки, агония музыки. Найдите меня. Найдите меня. Заберите его. Заберите его память, его предательство, расколовшее мир. Я не понимаю, к кому обращаюсь. Чей-то иссохший голод тяжёлой лавиной движется навстречу чёрным колёсам. Может, это голод мёртвых городов. Может, моя опустевшая душа. Что будет со мной, когда эти силы столкнуться? Мне всё равно. Пусть только что-нибудь изменится. Пусть он исчезнет.
Чья-то серая тень падает мне на лицо, как покрывало из старой шерсти. Я больше не вижу, как умирает небо, я благодарен. Хочу улыбнуться, но лицо хрупкое, как белая глина.
— Что это? — голос неожиданно ласковый, не похожий на душащую меня тень, словно золото в мёртвом небе, — Заблудился в поисках лучшей жизни? Ты уже взрослый. Нужно было сесть на поезд.
Холодные пальцы скользят по моему лицу, по шее, повторяют движения моих рук в пыли. Поезд Сианты, вот о чём он говорит. Электрическая стрела, что мчится сквозь наши земли и земли предателей, беспечно, словно этого разлома не существует. Если это её золотой след, откуда те чёрные колёса, где они?
— Лучше тебе вернуться обратно, не выживешь здесь.
— Подожди!
Второй голос резкий, как хлыст. Незнакомое прикосновение, ласкавшее меня, словно влажная кисть, исчезает, но я продолжаю слышать. Они говорят обо мне. Море ушло отсюда, но выбросило на берег сокровище. Сияющий амулет. Благословение Семьи. Волшебные струны. Что-то такое, из легенды, из старой песни. Теперь всё изменится. Море вернётся к ним или станет ненужным.
— Посмотри на его глаза. Это рэйна! Возьмём его с собой.
Тихий ответный смех эхом звучит в земле, бьётся о мои пальцы. Всё связано здесь, как в Истэйне, только очень грязное.
— Посмотри на него. Он не выживет.
Они говорят о чём-то, чего я не понимаю. Раньше я мог прислушаться, мог увидеть. Но сейчас я не могу даже закрыть глаза, чтобы скрыться от мёртвого неба. Пусть вернётся, пусть заслонит меня своей тенью снова.
— Нужно попробовать. Это рэйна. Никогда не было такого.
Снова горькая усмешка:
— Когда-то было.
Этот человек не глуп, он знает, что реликвии, от которых отказалось море, приносят лишь проклятья и беды. Но они могут забрать отца, иссушить его следы в моей душе. Я должен их убедить. Я посылаю приказ своим мертвеющим рукам, такой сильный, что их сводит судорогой. Пусть возьмут меня с собой. Пусть им скажет мёртвая земля. Пусть заберут его. Моя мольба впитывается в землю, прорастает в их душах.
— Нельзя не попытаться. Если он так слаб, навредить не сможет. Мы должны попробовать.
Да, да. Давайте. Попробуйте, о чём бы вы не говорили.
Тело моё наполняется сладостью измождения, и я падаю в темноту.
Есть те, кто ушли, от всего отказались -
От богов и Семей, от всей нашей жизни.
Вечно неспящий, их город сияет,
Но свет этот мертвый, Истейну враждебен,
Стремится его покорить, изменить.
Но рейна пути их предел положили -
Мертвые земли стали границей.
Жизнь их покинула, высохла сила,
Там лишь кошмары и тени блуждают,
Предупреждают нас, вечно стеная.
Железные шаги
Реально ли то, что меня окружает? Или всё вокруг — глыба кошмара, раздавившая правду?
Мёртвый город живёт, это самое страшное в нём. Его сиплые вдохи. Его внутреннее движение, больше похожее на гниение. Всё это на самом деле, или я вижу то, о чём помню?
«А затем он очнулся, всё было лишь сном, преддверием бед».
Нет, со мной случилось иначе. Я не проснусь, не вздохну облегчённо ни в своей комнате, ни в убежище на чердаке, ни в комнате Эллы. Всё пройденное меркнет, как остывающая, отступающая грёза. Дни путаются, люди, которых я встречал, предстают в моей памяти без лиц, их голоса смешиваются, подменяют друг друга, их имена ничего больше не значат. Я ушёл из Истейна, и теперь я во владениях смерти. Нет. Это не смерть. Что-то другое. Разложение. Постоянный распад.
Меня поселили на первом этаже длинного серого дома, когда-то принадлежавшего библиотеке. Зал, в котором я очнулся, очень просторен, но это оглохший, постылый простор.
Страница
19 из 36
19 из 36
