Добавить в моё избранное
133 мин, 42 сек 18473
Она медлила перед зеркалом, решая, отпустят ли их прогуляться вдвоём, и затем обмакнула кисточку в сок — голубоватый, мерцающий — и прочертила длинную полосу от ключиц вниз и вниз… Инсэ вздохнул, следуя за этим запахом, и голова у него закружилась сильнее.
— Ты такая красивая. — сказал он намеренно скучным голосом.
Она рассмеялась:
— Ответь на мой вопрос!
Они двигались невероятно медленно, шум моря оставался таким же далёким, но дома уже не было видно. Зелёные холмы вокруг тоже были похожи на волны — огромные волны, застывшие, перед тем как обрушиться на них.
Зелёные волны, голубые и золотистые, кажется, у меня начинается морская болезнь.
— Если пообещаешь ответить мне тоже.
— Обещаю! — Варэи остановилась, замер и он. Она обнимала руку Инсэ, и он чувствовал, какая влажная кожа у неё на груди, там, где она прижималась к его плечу сильнее всего. Он закрыл глаза и представил себе голубой цветок, который опустили в мокрую соль.
— Возможно, я рэйна наполовину. Но на самом деле я не знаю, кто я. Фрэя тоже не знает, и мой отец. Поэтому ты здесь, со мной. Если твоя семья меня спрячет, я никому не причиню вреда, и никто не причинит вреда мне.
Несколько секунд она молчала, затем потянула его вниз, на траву. Ближе к бездне. Инсэ был уверен, что сейчас они оба утонут в этой траве, будут погружаться в зелёные стебли бесконечно долго, долго, долго — пока не задохнутся.
— Ты такой светлый и такой прекрасный, — выдохнула Варэи ему на ухо. Хотя земля оказалась незыблемой и прохладной, Инсэ всё равно чувствовал, что тонет, — о чём ты хотел меня спросить?
Он отстранился, чтобы внимательней её рассмотреть. Голубой цветок, трепещущие лепестки, живая тёплая сердцевина — она ждала, улыбаясь, готовая принять любой его жест, уверенная в своей победе. Инсэ взял её руку, и принялся распутывать серебряную нить, украшавшую тонкие пальцы и обвивавшую руку до самого плеча — блики солнца скользили по ней, как по каплям росы. Ногти у неё были скрашены перламутром. Он двигался так нарочито медленно, что она подбодрила его:
— Не бойся, — голос её стал тише и гуще, гуще стал её запах, — спрашивай о чём хочешь.
Инсэ посмотрел на её ладонь — роса осыпалась с неё, открыв вместо прочных серебряных линий мягкие, ещё не сложившиеся пути жизни. Кожа её рук была ухоженной и мягкой, ни одно из занятий Семьи — ни музыка, ни краски, ни стихи, ни новые дороги — по-настоящему её не увлекало.
— Думаю, и я сам могу всё узнать.
Он продолжил распутывать нить, и замер, коснувшись запястья Варэи там, где она утром оставила каплю цветочного запаха — этот запах вспыхнул вновь, опутывая его, шелестя тёплой мелодией вслед за его пальцами. Варэи, вторя этой мелодии, протяжно вздохнула и легла на траву, не боясь испачкать светлое платье свежей травой.
— Ты можешь рассказать моё будущее?
В будущем ты могла бы стать такой же блёклой, как твои родители. Но его нет, оно пустое и чёрное. Его нет в Истейне, нет у границы, нет ни в одном из городов предателей. Там тишина. Как там темно и тихо…
— Нет, я его не вижу. Я не могу узнать будущее.
Слабо рассмеявшись, она взяла его руку и сказала:
— Тогда распутай лучше вот это, — Инсэ почувствовал, как скользит под его пальцами её влажная кожа, чувствовал соль и стук её сердца. Он покорно ждал, пока она очертит его рукой предполагаемый маршрут по ленте, зашнуровывавшей платье от груди и до пояса, позволил ей представить, будто его рука — кисть ещё более мягкая, чем та, которой она наносила на себя цветочный след. Наверное, это единственное искусство, которое ей даётся, — только, пожалуйста, не так медленно, а то я сойду с ума. Как тебе удаётся быть таким медленным? Все, кто…
Она запнулась и закрыла глаза — впрочем, ресницы её трепетали, Инсэ знал, что она подглядывает. Она оставила его ладонь у себя на животе, и сквозь ткань, как сквозь тонкую кожуру тропического фрукта, бирюзовый сок её жизни проникал в него, тёплый и влажный, проходя сквозь его душу и поднимаясь к небу чистым прозрачным светом.
— Ты — голубой цветок, и морская соль разъедает твои лепестки, — он задумчиво последовал обратно по прочерченному ею пути. Лента в её платье была светло-жёлтой, как разреженный солнечный свет. Это было так традиционно и в то же время так подходило ей — цвета Семьи, разбавленные почти до прозрачности — что он улыбнулся.
— О да, чтоб тебя, — прошептала Варэи. Её голос уже не звучал так нежно. Она потянулась к нему, но Инсэ толкнул её назад, на землю — как ни кружили ему голову жаркий запах её предвкушения, ему неприятно было представлять, что эта девушка может коснуться его губами. Он сжал её запястья и утопил их в ломкой траве, пачкая её и свои руки в весеннем соке, — да, да, да…
Он чувствовал, что она опускается всё глубже в зелёное море, всё глубже в землю, и чувствовал вместе с тем, как сам поднимается к небу вместе с прозрачным светом, вместе с музыкой её сердца, звучавшей всё громче.
— Ты такая красивая. — сказал он намеренно скучным голосом.
Она рассмеялась:
— Ответь на мой вопрос!
Они двигались невероятно медленно, шум моря оставался таким же далёким, но дома уже не было видно. Зелёные холмы вокруг тоже были похожи на волны — огромные волны, застывшие, перед тем как обрушиться на них.
Зелёные волны, голубые и золотистые, кажется, у меня начинается морская болезнь.
— Если пообещаешь ответить мне тоже.
— Обещаю! — Варэи остановилась, замер и он. Она обнимала руку Инсэ, и он чувствовал, какая влажная кожа у неё на груди, там, где она прижималась к его плечу сильнее всего. Он закрыл глаза и представил себе голубой цветок, который опустили в мокрую соль.
— Возможно, я рэйна наполовину. Но на самом деле я не знаю, кто я. Фрэя тоже не знает, и мой отец. Поэтому ты здесь, со мной. Если твоя семья меня спрячет, я никому не причиню вреда, и никто не причинит вреда мне.
Несколько секунд она молчала, затем потянула его вниз, на траву. Ближе к бездне. Инсэ был уверен, что сейчас они оба утонут в этой траве, будут погружаться в зелёные стебли бесконечно долго, долго, долго — пока не задохнутся.
— Ты такой светлый и такой прекрасный, — выдохнула Варэи ему на ухо. Хотя земля оказалась незыблемой и прохладной, Инсэ всё равно чувствовал, что тонет, — о чём ты хотел меня спросить?
Он отстранился, чтобы внимательней её рассмотреть. Голубой цветок, трепещущие лепестки, живая тёплая сердцевина — она ждала, улыбаясь, готовая принять любой его жест, уверенная в своей победе. Инсэ взял её руку, и принялся распутывать серебряную нить, украшавшую тонкие пальцы и обвивавшую руку до самого плеча — блики солнца скользили по ней, как по каплям росы. Ногти у неё были скрашены перламутром. Он двигался так нарочито медленно, что она подбодрила его:
— Не бойся, — голос её стал тише и гуще, гуще стал её запах, — спрашивай о чём хочешь.
Инсэ посмотрел на её ладонь — роса осыпалась с неё, открыв вместо прочных серебряных линий мягкие, ещё не сложившиеся пути жизни. Кожа её рук была ухоженной и мягкой, ни одно из занятий Семьи — ни музыка, ни краски, ни стихи, ни новые дороги — по-настоящему её не увлекало.
— Думаю, и я сам могу всё узнать.
Он продолжил распутывать нить, и замер, коснувшись запястья Варэи там, где она утром оставила каплю цветочного запаха — этот запах вспыхнул вновь, опутывая его, шелестя тёплой мелодией вслед за его пальцами. Варэи, вторя этой мелодии, протяжно вздохнула и легла на траву, не боясь испачкать светлое платье свежей травой.
— Ты можешь рассказать моё будущее?
В будущем ты могла бы стать такой же блёклой, как твои родители. Но его нет, оно пустое и чёрное. Его нет в Истейне, нет у границы, нет ни в одном из городов предателей. Там тишина. Как там темно и тихо…
— Нет, я его не вижу. Я не могу узнать будущее.
Слабо рассмеявшись, она взяла его руку и сказала:
— Тогда распутай лучше вот это, — Инсэ почувствовал, как скользит под его пальцами её влажная кожа, чувствовал соль и стук её сердца. Он покорно ждал, пока она очертит его рукой предполагаемый маршрут по ленте, зашнуровывавшей платье от груди и до пояса, позволил ей представить, будто его рука — кисть ещё более мягкая, чем та, которой она наносила на себя цветочный след. Наверное, это единственное искусство, которое ей даётся, — только, пожалуйста, не так медленно, а то я сойду с ума. Как тебе удаётся быть таким медленным? Все, кто…
Она запнулась и закрыла глаза — впрочем, ресницы её трепетали, Инсэ знал, что она подглядывает. Она оставила его ладонь у себя на животе, и сквозь ткань, как сквозь тонкую кожуру тропического фрукта, бирюзовый сок её жизни проникал в него, тёплый и влажный, проходя сквозь его душу и поднимаясь к небу чистым прозрачным светом.
— Ты — голубой цветок, и морская соль разъедает твои лепестки, — он задумчиво последовал обратно по прочерченному ею пути. Лента в её платье была светло-жёлтой, как разреженный солнечный свет. Это было так традиционно и в то же время так подходило ей — цвета Семьи, разбавленные почти до прозрачности — что он улыбнулся.
— О да, чтоб тебя, — прошептала Варэи. Её голос уже не звучал так нежно. Она потянулась к нему, но Инсэ толкнул её назад, на землю — как ни кружили ему голову жаркий запах её предвкушения, ему неприятно было представлять, что эта девушка может коснуться его губами. Он сжал её запястья и утопил их в ломкой траве, пачкая её и свои руки в весеннем соке, — да, да, да…
Он чувствовал, что она опускается всё глубже в зелёное море, всё глубже в землю, и чувствовал вместе с тем, как сам поднимается к небу вместе с прозрачным светом, вместе с музыкой её сердца, звучавшей всё громче.
Страница
3 из 36
3 из 36
