Ящерица

Победа на нашей стороне! — ответил Родриго с торжествующей улыбкой.

Вдруг он зашатался. Земля стала медленно уходить из-под ног. Сознание покидало его…

Стоявшие в оцепенении соседи, наконец, осознав, что произошло, сначала бурно выражали радость. Но когда Родриго, выронив молот, внезапно упал на руки Гваделупе, их радость сменилась тревогой. Они бегом бросились к нему.

— Он ранен! Зовите доктора! — послышалось в толпе.

Кто-то спешно побежал за доктором, кто-то остался около него и его матери.

— Когти! — вдруг воскликнул Родриго. — Они ядовитые!

— Ну что копаетесь! — стали кричать в толпе. — Доктора скорее!

Но было слишком поздно…

Тула. Сентябрь 2003 г.

«Фу ты! Пригрезится ж такое!» — Ярославна помотала головой, словно старалась отогнать этот морок.

Это было в высшей степени странно. Никогда прежде Ярославне не приходилось видеть сны наяву. Какие-то Чили, какой-то Родриго с Гваделупе, какая-то жуткая ящерица. С чего вдруг? Ужастиков девушка не смотрит, сериалы предпочитает наши, российские. Смотрела, правда, в детстве несколько латиноамериканских, но там действия происходили, как правило, в Мексике или в Аргентине. Чилийцы, похоже, не очень-то преуспели в кино. Да и вообще, об этой длинной гористой стране Ярославна знала немного — чуть-чуть истории и географии. Видела на карте, слышала о военном перевороте, на который в её видении и намёка не было. Тогда почему ей всё показалось таким знакомым, словно она сама там была?

И откуда эти мать и сын? Ну да, были в сериалах и Родриго, и Гваделупе, но если бы тот юноша и его мать были хоть немного похожи на тех героев! Но он не были ничьими копиями. Ярославна готова была чем угодно поклясться, что видит их впервые в жизни. Тогда почему так ясно представляет себе их жизнь? Нет, мало сказать — представляла. Она сама чувствовала, чувствовала и тревогу Гваделупе за сына, и то негодование, что толкнуло Родриго на борьбу с ящерицей, и скорбь матери, потерявшей ребёнка. И более того, она вдруг поняла, что Гваделупе не сможет жить с этой болью. Она или умрёт, или сойдёт с ума, или что-нибудь над собой сделает. Скорее, третье.

— Слава, почему чай не пьёшь? — услышала она мамин голос. — Остынет ведь.

— Да, сейчас, — рассеянно ответила Ярославна.

— Ты всё из-за этого Егора? — спросил отец. — Нашла тоже из-за чего переживать!

Егор! Ах да, совсем про него Ярославна забыла! Интересно, а что бы сделал Егор, окажись он на месте Родриго? Стал бы он, рискуя жизнью, рваться в бой с ящерицей? Или трусливо спрятался бы за стенами дома?

«Ну, конечно, стал бы спасать беременную женщину», — подумала Ярославна и… сама себе не поверила.

Ярославна с трудом дотащила тяжёлый пакет до камеры хранения и, сгибаясь под тяжестью книг, поставила его на столик. И зачем я их брала, злилась на себя девушка. Егор к ним не только не притронулся, даже в глаза не увидел. Каждый день она приходила к нему с парой-тройкой книг в надежде, что он одумается, впустит её и начнёт, наконец, писать этот злосчастный реферат. Но каждый раз одно и то же: звонок, разрывающий мёртвую тишину, ни звука из квартиры, томительное ожидание, и, наконец, уход с разочарованием под сердцем. Деревянная дверь, которая раньше готова была распахнуться настежь при появлении Ярославны, теперь стояла мёртвой стеной, навеки разлучающей её с Егором.

Но ведь не сама дверь — это Егор сделал её разлучницей. Иногда из-за неё слышались тяжёлые шаги. Их звук то приближался, то удалялся. Но ни разу не глянул в дверной глазок несравненный глаз любимого, ни разу его шаги не подошли к двери вплотную. Он просто проходил мимо…

Наконец, из камеры хранения один за другим стал выходить студенты. Подошла очередь Ярославны. Оставив кипу книг на столике, девушка вошла, чтобы отдать сумку. Но Татьяна Владимировна, не обращая на неё внимания, занялась каким-то парнем с другого факультета, затем — другим. Ярославна хотела было привлечь её внимание, но передумала — ещё крик поднимет, мол, ты тут не одна. В конце концов, она никуда не спешит — ничего страшного, если подождёт минутку.

Но Татьяна Владимировна, видя, что Ярославна не обижена таким игнорированием, сама взяла у неё сумку, бросив при этом:

— Чего ждёшь? Характер она показывает! Никому он не нужен — твой характер!

— У Вас учусь, — скромно ответила Ярославна.

— Замолчи! — почти заорала вахтёрша. — Молода ещё — так со мной разговаривать!

— А Вы думаете, если Вы старшая, то Вам всё можно?

— Смотри-ка ты — обиделась! Неженка! — начала было Татьяна Владимировна.

Ярославна не ошиблась — видимо, вахтёрша и вправду объявила ей войну. Когда в понедельник она пришла в камеру хранения, Татьяна Владимировна начала с того, что сказала Ярославне, что у неё опять украли номерок, и что все студенты — ворьё.