Добавить в моё избранное
123 мин, 37 сек 2335
аж жуть! А потом ты сам себя спрашиваешь: какой чёрт принёс мне этот идиотский сон? Но после — только после узнаёшь в нём что-то своё, что-то из собственного внутреннего мира… А откуда они вообще берутся, эти сны? — спросил он себя, как любопытный трёхлетний ребёнок своего солидного папу, — не из собственного же внутреннего мира, верно? — Но так и не ответил на свой вопрос, ведь его как-то неожиданно затмила одна догадка: — Кто-то зажёг свечи, — он даже осмотрелся для окончательной убеждённости: стены удерживали несколько восковых свечей. — А если их кто-то зажёг, значит, он несомненно где-то рядом… Неужто, это и есть тот самый Ван Стэлн?! — Но он вовремя вспомнил, с помощью каких мыслей «выбрался из предполагаемого ада». — Буду «надеяться», что это он и есть. А почему бы и нет? ведь это он всё подстроил! Он и прикончит меня сразу, как я дойду до самого конца… Хотя, нет. Пожалуй, меня ожидает кое-что пострашнее самой ужасной и мучительной смерти. А что ещё может быть страшнее? разве что, какая-нибудь идиотская ситуация… которая опозорит меня перед всеми, кто меня знает… и кто не знает, тоже. Только опозорить она должна не настолько, чтоб я готов был покончить с собой, а ещё больше, чтоб я ещё и боялся самоубийства, да бродил по свету, презираемый даже мухами. — Пит Хьюрон должен был взять за принцип — не думать ни о чём, кроме как о неприятностях и о чём-то кошмарном, что невозможно и ожидать обыкновенному человеку,
(а он явно не был обыкновенным (пока, или уже, ему судить))
и догадываться: чего же всё-таки невозможно предугадать? И, как всегда, извлекать из этого какую-нибудь выгоду. — Единственное средство от неудач.
Теперь ему оставалось только узнать, получится ли всё так, как он заготовил.
(и «понадеяться», что не получится)
«ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД В ИНОЕ ВРЕМЯ»
Похоже, этот чёртов лабиринт весь утыкан свечами, — решил Питер, прогуливаясь по коридорам. — Но ничего, скоро эти свечи кончатся, — надеялся он, — а когда я вздумаю вернуться назад, чтоб прихватить с собой парочку на всякий случай, я окончательно заблужусь во тьме. Вот тогда и появится этот «комиссар полиции»… Не сразу, конечно, появится. Для начала он, скорее всего, даст себя как следует расслышать… Этакие жуткие, медленные, шаркающие шаги, хриплое дыхание… и всё это приближается и приближается. И вдруг! я неожиданно «замечаю», как голова моя отделяется от тела… — его аж передёрнуло всего. — Так и загреметь недолго! — и он решил вообще ни о чём не думать — будь как будет.
Интересно, а что сейчас, день или ночь? — спросил он себя, когда ему надоело ни о чём не думать. И он решил ответить себе на этот любопытный вопросик, при помощи миниатюрного циферблата своих наручных часов. — Что это, чёрт возьми! — Часы не тикали, стрелки остановились на 10.07. — Похоже, в это самое время я и погрузился в эту чёртову могилу. Но почему, чёрт их подери, они остановились?! — Он попробовал завести их. — Что за чертовщина такая!!! — … бесполезно; они словно давным-давно покончили с собой от ужаса.
Такое впечатление, будто я в каком-то бермудском треугольнике, — подумал он, — или в «чёртовом двухугольнике». Даже повеситься негде.
Пит не сразу это заметил, но на него налетела какая-то зловещая хандра, словно уже впал в меланхолию, как говорится, на всю катушку. Не заметил потому, что такое с ним почти никогда не происходило, даже в самые ужасные периоды одиночества. Наверно, ему не с кем было поделиться пережитым, или некто вселял в него такое расположение духа.
Сейчас бы нализаться до чёртиков, — мечтал он, желая для начала хотя бы улыбнуться своей коронной счастливой улыбкой… но в результате пришлось только изображать на своём помрачневшем лице какую-то вымученную улыбку, — а то это хреново настроение! чёрт бы его…
(»… перестань ты чертыхаться, не идёт тебе эта дурацкая привычка.»)
Прервало его что-то неожиданное: то ли он сошёл с ума от скуки, то ли в его сознание ворвалась очередная навязчивая идея… но ему показалось, что лабиринт этот не имеет тупиков:
Что это за лабиринт, в котором невозможно заблудиться? Но я ведь в нём как-никак заблудился! и причём окончательно. А может, это мне кажется? — Он даже чуть не расхохотался от внезапного возбуждения,
(не сдерживай свои эмоции, — смейся (даже если и неудобно))
но попытался сдержаться. — Скорее всего, мне надо внушить себе, что это вовсе не лабиринт, а обыкновенный коридор, да смело шагать вперёд! Может быть, только так я наконец-то попаду в тупик? А что, почему бы и не попробовать! — и с такими мыслями он двинулся вперёд, рассчитывая наконец-то разбить себе нос о ту самую стену, которая не отважится утаить, что попал Пит Хьюрон в самый настоящий тупик.
Глаза его были открыты, но он ими совершенно ничего не видел: такое иногда бывает не только с ним, особенно, когда мысли заходят очень далеко.
(а он явно не был обыкновенным (пока, или уже, ему судить))
и догадываться: чего же всё-таки невозможно предугадать? И, как всегда, извлекать из этого какую-нибудь выгоду. — Единственное средство от неудач.
Теперь ему оставалось только узнать, получится ли всё так, как он заготовил.
(и «понадеяться», что не получится)
«ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД В ИНОЕ ВРЕМЯ»
Похоже, этот чёртов лабиринт весь утыкан свечами, — решил Питер, прогуливаясь по коридорам. — Но ничего, скоро эти свечи кончатся, — надеялся он, — а когда я вздумаю вернуться назад, чтоб прихватить с собой парочку на всякий случай, я окончательно заблужусь во тьме. Вот тогда и появится этот «комиссар полиции»… Не сразу, конечно, появится. Для начала он, скорее всего, даст себя как следует расслышать… Этакие жуткие, медленные, шаркающие шаги, хриплое дыхание… и всё это приближается и приближается. И вдруг! я неожиданно «замечаю», как голова моя отделяется от тела… — его аж передёрнуло всего. — Так и загреметь недолго! — и он решил вообще ни о чём не думать — будь как будет.
Интересно, а что сейчас, день или ночь? — спросил он себя, когда ему надоело ни о чём не думать. И он решил ответить себе на этот любопытный вопросик, при помощи миниатюрного циферблата своих наручных часов. — Что это, чёрт возьми! — Часы не тикали, стрелки остановились на 10.07. — Похоже, в это самое время я и погрузился в эту чёртову могилу. Но почему, чёрт их подери, они остановились?! — Он попробовал завести их. — Что за чертовщина такая!!! — … бесполезно; они словно давным-давно покончили с собой от ужаса.
Такое впечатление, будто я в каком-то бермудском треугольнике, — подумал он, — или в «чёртовом двухугольнике». Даже повеситься негде.
Пит не сразу это заметил, но на него налетела какая-то зловещая хандра, словно уже впал в меланхолию, как говорится, на всю катушку. Не заметил потому, что такое с ним почти никогда не происходило, даже в самые ужасные периоды одиночества. Наверно, ему не с кем было поделиться пережитым, или некто вселял в него такое расположение духа.
Сейчас бы нализаться до чёртиков, — мечтал он, желая для начала хотя бы улыбнуться своей коронной счастливой улыбкой… но в результате пришлось только изображать на своём помрачневшем лице какую-то вымученную улыбку, — а то это хреново настроение! чёрт бы его…
(»… перестань ты чертыхаться, не идёт тебе эта дурацкая привычка.»)
Прервало его что-то неожиданное: то ли он сошёл с ума от скуки, то ли в его сознание ворвалась очередная навязчивая идея… но ему показалось, что лабиринт этот не имеет тупиков:
Что это за лабиринт, в котором невозможно заблудиться? Но я ведь в нём как-никак заблудился! и причём окончательно. А может, это мне кажется? — Он даже чуть не расхохотался от внезапного возбуждения,
(не сдерживай свои эмоции, — смейся (даже если и неудобно))
но попытался сдержаться. — Скорее всего, мне надо внушить себе, что это вовсе не лабиринт, а обыкновенный коридор, да смело шагать вперёд! Может быть, только так я наконец-то попаду в тупик? А что, почему бы и не попробовать! — и с такими мыслями он двинулся вперёд, рассчитывая наконец-то разбить себе нос о ту самую стену, которая не отважится утаить, что попал Пит Хьюрон в самый настоящий тупик.
Глаза его были открыты, но он ими совершенно ничего не видел: такое иногда бывает не только с ним, особенно, когда мысли заходят очень далеко.
Страница
12 из 35
12 из 35
