На краю: Легенда о Суини Тодде

— Мне больно… — прошептала девушка.

— Жизнь такая штука, — усмехнулся судья. — Иногда бывает приятно, но, в основном, больно. Удовольствие — это награда за терпение. Садись в машину, и ты, бритая, тоже. Сделаете все, как положено, вернетесь сюда здоровые и невредимые. И богатые.

Не говоря ни слова, Мадлен и Мэри запрыгнули на заднее сидение черного монстра, который привез Уикида, и затихли. Сам судья послал оставшимся в подворотне девушкам воздушный поцелуй, занял водительское сидение и завел двигатель. Через мгновение автомобиль медленно покатился по улице.

Серые дома выглядели довольно мрачно. Уикид нервно колотил пальцами по рулевому колесу в такт «Holidays in the Sun» и посматривал в зеркало заднего вида на девиц, которые боязливо переглядывались. Их можно понять: сидят в машине ни кого-то там, а самого судьи, который непонятно как оказался в их захолустье, да еще и выбрал для своих утех. О нем ходили такие слухи, от которых мурашки по спине бежали. Еще не известно, чем обернется это нежданное путешествие. Поговаривают, что судья любит экспериментировать, не брезгует садо-мазо. Правда или нет, но ходят слухи, что не все после его экзекуций выживали, так что есть чего опасаться.

Проезжая мимо закусочной Ловетт, Уикид задержал взгляд на окнах, сокрытых роль-ставнями, и, плюнув в открытое окно, достал пачку сигарет и закурил. Сизый дым наполнил внутреннюю утробу железного монстра. Судья достал из бардачка початую бутылку виски, зубами вытащил пробку и сделал большой глоток.



Угощайтесь, — Он, не глядя, протянул бутылку назад и нажал на педаль тормоза. — Я буквально на минутку. Надо заскочить в церковь, так сказать, грехи замолить. Слишком много накопилось, складывать некуда. Не скучайте.



Не будем, — в один голос промолвили жрицы любви.

Уикид усмехнулся, открыл дверь и влез из автомобиля. Естественно, его лакированный ботинок угодил прямиком в лужу.



Твою же мать, — судья сжал кулаки, поднял взгляд в серое лондонское небо и скрипнул зубами. — Я когда-нибудь снесу этот квартал!

Служитель закона потряс ногой, стряхивая капли с ботинка, и направился по дорожке, посыпанной гранитной крошкой, к входу в церковь, что цепляла своим шпилем мрачные тучи. Подойдя к массивным дубовым дверям, Уикид обернулся, сплюнул под ноги и, потянув створы на себя, скрылся в священной обители.

Эхо звуков шагов летало под сводами прихода, окутанного полумраком. Дневной свет еле протискивался сквозь витражи, играя с мириадами пылинок, парящих в воздухе.

— Есть тут кто? — спросил судья, и его собственный голос обрушился на него с тройной силой, заставив поморщиться и прикрыть ладонями уши. — Вот он, глас божий…

Уикид кашлянул в кулак, аккуратно ступая подошел к гигантскому распятью и, поцеловав колено деревянного изваяния, перекрестился. После этого он проследовал мимо исповедальных кабинок к приоткрытой боковой двери, ведущей в сад, и выглянул наружу. Судья нахмурился, сплюнул под ноги и покинул приход, ступив под сень цветущих деревьев.

— Вот плут. Скрывает от меня такое чудное место! Это же оазис посреди пустыни. Эх, святой отец. …

Гранитная крошка хрустела под подошвами дорогих туфлей судьи, который насвистывал незамысловатую мелодию. Внезапно он замер и прислушался. Где-то в глубине сада звучал прекраснейший девичий голос, взывавший к Создателю. Он словно магнит стал притягивать к себе судью, и тот не смог сопротивляться его зову.

В глубине сада, на деревянной скамье, прижимая к груди книгу, сидела очаровательное юное создание. Ее золотистые, вьющиеся волосы ниспадали на плечи, поверх которых была накинута вязаная кофточка. Девушка, прикрыв глаза, напевала молитву, обращенную к Создателю, и не могла заметить, что из-за деревьев ее буквально прожигает чей-то взгляд.

— Господь наш небесный, благослови. Бессмертен живущий во имя любви…

Кашлянув в кулак, судья обнаружил себя и вышел из укрытия. Юная дева встрепенулась от неожиданности и уронила томик на дорожку.

— Позвольте… — Уикид быстро поднял священную книгу и стряхнул с переплета прилипшую гранитную крошку, после чего передал библию таинственной незнакомки, а когда та приняла ее, не спешил отпустить. — Кто ты, дитя, и что делаешь в этом… в этом саду?

— Меня зовут Элиза, я дочь настоятеля этого прихода, отца Эбеттора.

— Элиза… — протяжно произнес судья, устремив взгляд в серое лондонское небо. — Позвольте, я присяду, не возражаете?

— Нисколько, — девушка подвинулась, подобрав платье.

Уикид сел, оттянул ворот рубашки и, не боясь помять пиджак, откинулся на спинку. Он прикусил губу и буквально утонул в зеленых глазах незнакомки, которая и не пыталась отвести взгляд.

— Клянусь смертью Христовой, — судья хотел было дотронуться до щеки девушки, но тут же отдернул руку, сжав ладонь в кулак, — я не встречал более прекрасного создания, чем вы.