Добавить в моё избранное
106 мин, 47 сек 18435
Вы — ангел! Элиза… Я… Я даже потерял дар речи.
— От чего же? — удивилась девушка.
— Я сражен вашей неземной красотой, — Элиза смутилась, и ее щеки зардели. — Скажи, что ты делаешь тут, дитя? Вы замужем? Есть ли на этой грешной земле тот, кому отдано ваше сердце?
— Оно навсегда принадлежит Создателю, которого я люблю всей душой. Я даже собираюсь уйти в монастырь, чтобы дни и ночи проводить в молитвах. Даже отец одобряет мой выбор.
Судья вздохнул и еле слышно произнес.
— Наверняка это была его идея. Сушеный мухомор…
— Что? — спросила девушка.
— Так, — отмахнулся Уикид. — Мысли вслух. Я забыл представиться: Джонни Уикид, судья. Возможно, вам покажется это странным, но… Ваше лицо мне кажется очень знакомым. Мы не могли встречаться с вами раньше? В театре, на балу? Возможно, мы встречались…
Он не успел договорить. Словно торнадо, в сад ворвался Эбеттор. Со всей быстротой, на которую только был способен, он устремился к беседующим. Элиза бросилась навстречу священнику, но то не обнял ее, как обычно, а отстранил и прикрыл собой, оказавшись лицом к лицу со служителем закона.
— Невозможно! — глаза настоятеля гневно сверкнули. — Навряд ли, уважаемый судья, встречались вы, поскольку дочь моя не любит общества. Живет вдали от суетного света и мирских соблазнов, готовясь в монастырь. Не правда ли, Элиза?
Девушка подала голос.
— Да, отец. Я уже говорила этому господину.
— Иди к себе, дитя моё, — Эбеттор преградил дорогу Уикиду, который намеревался остановить девушку.
— Цветок невинный, лилия… Элиза… — но та, попрощавшись, скрылась из вида.
Судья и священник с минуту стояли молча, глядя друг другу в глаза. Казалось, еще немного, и между ними запляшут искры и молнии. Таково было напряжение! Оба сжимали кулаки и играли желваками. Вот оно, противостояние похоти и ненависти! Уикид проиграл эту молчаливую дуэль.
— Отдать ее хотите в монастырь?! — Он запрокинул голову и театрально засмеялся, отступая на несколько шагов назад. — Святой отец, вы дочь свою не любите, как видно! Уж вам ли, посвященному, не знать, что в нынешних монастырях твориться… Порочнее не сыщешь в мире мест! Я сам в монастырях бывал не раз, по долгу службы, разумеется, и лично видел все. А, в прочем, это ваше дело…
— Слава Господу, — перекрестился Эбеттор. Он уже тешил надежду, что судья потерял интерес к его дочери, но тот и не думал сдавать своих позиций.
Уикид запустил пальцы в волосы, осмотрел сад и сплюнул под ноги.
— Но, покуда девушка не спрятана от нас, и пока ее прекрасный голос не заточен в стенах монастыря… Я приглашаю вашу дочь к себе, — едва судья произнес эти слова, священник сдвинул брови и вновь сжал кулаки, что, естественно, не ушло от пытливого взгляда судьи. — Что с вами?! Нет причин для страха. Она должна участие принять в моем благотворительном концерте.
С небес прозвучал раскат грома, а на землю упали первые капли дождя. Эбеттор, тяжело дыша, шагнул навстречу судье. Он был готов разорвать его голыми руками.
— Это невозможно!
Уикид метнулся в сторону и нанес священнику удар кулаком в живот, после чего выхватил из-за полы пиджака пистолет и прижал его ствол к голове охающего от боли пастора. Судья свободной рукой взял согнувшегося в три погибели Эбеттора под локоть и помог ему сесть на скамейку, где несколько минут назад читала молитвы Элиза.
— Не спорьте, смысла нет. Скрывать такой талант от всех — преступление. Я говорю вам это, как… Как судья. Я завтра же пришлю за ней машину.
Эбеттор откашлялся и исподлобья посмотрел на ненавистного врага.
— Вам трудно отказать…
Уикид спрятал пистолет, выудил из кармана платок и вытер взмокшие от волнения ладони, после чего промокнул лоб священника.
— Точнее — невозможно, — сев рядом, судья повертел в руках книгу, которую второпях забыла Элиза, вдохнул аромат ее переплета и с силой вручил настоятелю. — Мы договорились?
Эбеттор сглотнул.
— Ну что ж… Я соглашусь, но… В знак чистоты намерений ваших, прошу вас причаститься.
Уикид посмотрел в глаза собеседника.
— Хорошего вина? Так кто же против?! Я здесь вас подожду. Мне свежий воздух пойдет на пользу, здесь много лучше, меня от запаха ладана подташнивает слегка.
— Как вам будет угодно.
Эбеттор встал и поклонился, приложив руку к груди. Мысли в его голове роились, а в висках застучали тревожные молоточки. Он шел и думал:
«О, Боже… Ужель допустишь ты, чтобы этот нечестивый фавн вослед за матерью и дочь сгубил, за двадцать лет мне ставшую родной?! Допустишь ты, но я не допущу».
Священник скрылся в стенах храма и вернулся в сад, спустя несколько минут, держа в руке чашу с вином, куда подсыпал крысиного яда, коим травил ненавистных грызунов, которые периодически совершали набеги на скудные церковные запасы.
— От чего же? — удивилась девушка.
— Я сражен вашей неземной красотой, — Элиза смутилась, и ее щеки зардели. — Скажи, что ты делаешь тут, дитя? Вы замужем? Есть ли на этой грешной земле тот, кому отдано ваше сердце?
— Оно навсегда принадлежит Создателю, которого я люблю всей душой. Я даже собираюсь уйти в монастырь, чтобы дни и ночи проводить в молитвах. Даже отец одобряет мой выбор.
Судья вздохнул и еле слышно произнес.
— Наверняка это была его идея. Сушеный мухомор…
— Что? — спросила девушка.
— Так, — отмахнулся Уикид. — Мысли вслух. Я забыл представиться: Джонни Уикид, судья. Возможно, вам покажется это странным, но… Ваше лицо мне кажется очень знакомым. Мы не могли встречаться с вами раньше? В театре, на балу? Возможно, мы встречались…
Он не успел договорить. Словно торнадо, в сад ворвался Эбеттор. Со всей быстротой, на которую только был способен, он устремился к беседующим. Элиза бросилась навстречу священнику, но то не обнял ее, как обычно, а отстранил и прикрыл собой, оказавшись лицом к лицу со служителем закона.
— Невозможно! — глаза настоятеля гневно сверкнули. — Навряд ли, уважаемый судья, встречались вы, поскольку дочь моя не любит общества. Живет вдали от суетного света и мирских соблазнов, готовясь в монастырь. Не правда ли, Элиза?
Девушка подала голос.
— Да, отец. Я уже говорила этому господину.
— Иди к себе, дитя моё, — Эбеттор преградил дорогу Уикиду, который намеревался остановить девушку.
— Цветок невинный, лилия… Элиза… — но та, попрощавшись, скрылась из вида.
Судья и священник с минуту стояли молча, глядя друг другу в глаза. Казалось, еще немного, и между ними запляшут искры и молнии. Таково было напряжение! Оба сжимали кулаки и играли желваками. Вот оно, противостояние похоти и ненависти! Уикид проиграл эту молчаливую дуэль.
— Отдать ее хотите в монастырь?! — Он запрокинул голову и театрально засмеялся, отступая на несколько шагов назад. — Святой отец, вы дочь свою не любите, как видно! Уж вам ли, посвященному, не знать, что в нынешних монастырях твориться… Порочнее не сыщешь в мире мест! Я сам в монастырях бывал не раз, по долгу службы, разумеется, и лично видел все. А, в прочем, это ваше дело…
— Слава Господу, — перекрестился Эбеттор. Он уже тешил надежду, что судья потерял интерес к его дочери, но тот и не думал сдавать своих позиций.
Уикид запустил пальцы в волосы, осмотрел сад и сплюнул под ноги.
— Но, покуда девушка не спрятана от нас, и пока ее прекрасный голос не заточен в стенах монастыря… Я приглашаю вашу дочь к себе, — едва судья произнес эти слова, священник сдвинул брови и вновь сжал кулаки, что, естественно, не ушло от пытливого взгляда судьи. — Что с вами?! Нет причин для страха. Она должна участие принять в моем благотворительном концерте.
С небес прозвучал раскат грома, а на землю упали первые капли дождя. Эбеттор, тяжело дыша, шагнул навстречу судье. Он был готов разорвать его голыми руками.
— Это невозможно!
Уикид метнулся в сторону и нанес священнику удар кулаком в живот, после чего выхватил из-за полы пиджака пистолет и прижал его ствол к голове охающего от боли пастора. Судья свободной рукой взял согнувшегося в три погибели Эбеттора под локоть и помог ему сесть на скамейку, где несколько минут назад читала молитвы Элиза.
— Не спорьте, смысла нет. Скрывать такой талант от всех — преступление. Я говорю вам это, как… Как судья. Я завтра же пришлю за ней машину.
Эбеттор откашлялся и исподлобья посмотрел на ненавистного врага.
— Вам трудно отказать…
Уикид спрятал пистолет, выудил из кармана платок и вытер взмокшие от волнения ладони, после чего промокнул лоб священника.
— Точнее — невозможно, — сев рядом, судья повертел в руках книгу, которую второпях забыла Элиза, вдохнул аромат ее переплета и с силой вручил настоятелю. — Мы договорились?
Эбеттор сглотнул.
— Ну что ж… Я соглашусь, но… В знак чистоты намерений ваших, прошу вас причаститься.
Уикид посмотрел в глаза собеседника.
— Хорошего вина? Так кто же против?! Я здесь вас подожду. Мне свежий воздух пойдет на пользу, здесь много лучше, меня от запаха ладана подташнивает слегка.
— Как вам будет угодно.
Эбеттор встал и поклонился, приложив руку к груди. Мысли в его голове роились, а в висках застучали тревожные молоточки. Он шел и думал:
«О, Боже… Ужель допустишь ты, чтобы этот нечестивый фавн вослед за матерью и дочь сгубил, за двадцать лет мне ставшую родной?! Допустишь ты, но я не допущу».
Священник скрылся в стенах храма и вернулся в сад, спустя несколько минут, держа в руке чашу с вином, куда подсыпал крысиного яда, коим травил ненавистных грызунов, которые периодически совершали набеги на скудные церковные запасы.
Страница
22 из 30
22 из 30
