Добавить в моё избранное
106 мин, 47 сек 18416
Некоторые успели заскочить в лавки, хозяева которых поспешили закрыть двери и опустить защитные жалюзи, чтобы сохранить витрины, которые страдают в первую очередь. Остальные «нарушители спокойствия» остались стоять посреди улицы, озираясь по сторонам и ища укрытия. Копы были настроены весьма решительно. У молодых людей не оставалось иного выхода, как броситься на стражей порядка, те пустили в ход дубинки. По улице разлетелись крики, а на мостовую упали первые капли крови.
Суини смотрел на это действо и недоумевал. Он, проведший в заключении двадцать лет, как добропорядочный заключенный, тоже ненавидел власть, положено так, но к полицейским относился с большой долей уважения. В конце концов, такая у них работа. Они в этом не виноваты, им приказали, они выполняют. Встречаются, конечно, среди них конченые мрази, которые продаются, охранники тюрьмы не в счет, там это в порядке вещей. А случись что посерьезнее городских бандитских разборок, кто встанет на защиту граждан? Эти самые полицейские и заслонят собой тех, кто еще вчера называл их ублюдками и кидал в спину, за которую спрячутся, камни. Ну да бог им судья.
Уважение уважением, но эти прямо звери! Лупят дубинками без разбора. Одной девице выбили зубы, и она повалилась на холодные камни, захлебываясь собственной кровью. Какому-то юноше перебили руку, после чего повалили и продолжили избивать ногами. Полиция призвана служить народу и защищать его, а это больше похоже на карательные отряды СС, которые создавали в фашистской Германии. Смерть Христова, неужели наши прадеды воевали напрасно?! Вряд ли Создатель задумывал этот мир таким, каковым он является сейчас.
Через несколько минут все было кончено. К месту избиения, по-другому это нельзя назвать, подъехал черный автобус с зарешеченными окнами, в который загрузили тех, кто не мог уже ходить самостоятельно, и затолкали, кто еще мог передвигаться. После этого сирена еще раз заставила содрогнуться всех, кто успел спрятаться, и автобус стал сдавать задним ходом, разбив вывеску винного магазина и смяв чей-то детский велосипед. Вероятно, сейчас какая-нибудь маленькая девочка или мальчик смотрит в окно, гладит своего облезлого кота и утирает слезы, глядя на свой испорченный подарок, что сделала ей мама на прошлый День рождения. А ведь той пришлось целый год работать не покладая рук и откладывая по несколько фунтов в месяц, чтобы порадовать свое дитя. Вот так и рождается в детской голове злоба.
Как только полицейские очистили улицу, тут и там заскрипели двери, зашумели жалюзи и зазвучали людские голоса. Угроза миновала, можно возвращаться к обычной жизни. Те из бунтовщиков, кому удалось избежать сокрушительных ударов дубинок, высыпали на улицу и поспешили в закусочную, чтобы отметить свое удачное спасение. Покинул свое укрытие и Тодд. Он слился с толпой девушек и юношей и вместе с ними зашел внутрь.
«Как тут все изменилось», — Суини осмотрелся.
Здесь и намека не осталось на цирюльню. Места, казалось, стало меньше. Ну, понятно, часть помещения, отгороженную от зала со столиками барной стойкой, занимала кухня, чьи стены выложены белой керамической плиткой.
«Как в тюрьме»….
— Проходи, чего встал, — оттолкнул Тодда патлатый молодой человек, в полосатой футболке, рваных голубых джинсах и красных кедах. Он присоединился к шумной компании, что сдвинула сразу несколько столов и теперь в голос поносили власть.
Суини снял плащ и, перекинув его через руку, прошел к стойке, где молодая рыжеволосая девушка разливала по кружкам пиво, и судя по запаху, продукт не очень-то качественный, но зато дешевый.
— День добрый, — Он глянул на экран телевизора, что висел на стене и подметил, что прогресс шагнул далеко. В его бытность телевизоры были размером с холодильник.
Хозяйка заведения щелкнула пальцами, давая понять, что молодые люди могут забрать свой заказ. Когда кружки исчезли со стойки, девушка пристально посмотрела на незнакомца, но ничего не увидела в его серых глазах, кроме тоски и безнадеги. Лицо, испещренное морщинами, показалось ей знакомым, но она не могла вспомнить, где могла видеть этого мужчину.
— Кому как, — причмокнула она. — Что-нибудь желаете?
— Воды, если можно, — ответил Суини, присаживаясь на старенький барный стул.
Девушка фыркнула, прибавила громкость и налила странному посетителю в стакан воды из-под крана.
— Это все?
Тодд сделал несколько глотков и еще раз осмотрел заведение.
— Здесь когда-то была цирюльня…
Он сказал это довольно громко. Молодежь, сидевшая за столиками, краем уха уловила его фразу и тут же решила присоединиться к беседе, хотя их никто не просил. Видимо, тут так принято, совать нос в чужие дела.
— Цирюльня?! — усмехнулся рыжеволосый паренек в кожаной куртке. — Я и слов-то таких не знаю. Что это?
Компания дружно засмеялась.
— Здесь делали прически, — ответил Суини, а одна девица с ярким, вызывающим макияжем спросила.
Суини смотрел на это действо и недоумевал. Он, проведший в заключении двадцать лет, как добропорядочный заключенный, тоже ненавидел власть, положено так, но к полицейским относился с большой долей уважения. В конце концов, такая у них работа. Они в этом не виноваты, им приказали, они выполняют. Встречаются, конечно, среди них конченые мрази, которые продаются, охранники тюрьмы не в счет, там это в порядке вещей. А случись что посерьезнее городских бандитских разборок, кто встанет на защиту граждан? Эти самые полицейские и заслонят собой тех, кто еще вчера называл их ублюдками и кидал в спину, за которую спрячутся, камни. Ну да бог им судья.
Уважение уважением, но эти прямо звери! Лупят дубинками без разбора. Одной девице выбили зубы, и она повалилась на холодные камни, захлебываясь собственной кровью. Какому-то юноше перебили руку, после чего повалили и продолжили избивать ногами. Полиция призвана служить народу и защищать его, а это больше похоже на карательные отряды СС, которые создавали в фашистской Германии. Смерть Христова, неужели наши прадеды воевали напрасно?! Вряд ли Создатель задумывал этот мир таким, каковым он является сейчас.
Через несколько минут все было кончено. К месту избиения, по-другому это нельзя назвать, подъехал черный автобус с зарешеченными окнами, в который загрузили тех, кто не мог уже ходить самостоятельно, и затолкали, кто еще мог передвигаться. После этого сирена еще раз заставила содрогнуться всех, кто успел спрятаться, и автобус стал сдавать задним ходом, разбив вывеску винного магазина и смяв чей-то детский велосипед. Вероятно, сейчас какая-нибудь маленькая девочка или мальчик смотрит в окно, гладит своего облезлого кота и утирает слезы, глядя на свой испорченный подарок, что сделала ей мама на прошлый День рождения. А ведь той пришлось целый год работать не покладая рук и откладывая по несколько фунтов в месяц, чтобы порадовать свое дитя. Вот так и рождается в детской голове злоба.
Как только полицейские очистили улицу, тут и там заскрипели двери, зашумели жалюзи и зазвучали людские голоса. Угроза миновала, можно возвращаться к обычной жизни. Те из бунтовщиков, кому удалось избежать сокрушительных ударов дубинок, высыпали на улицу и поспешили в закусочную, чтобы отметить свое удачное спасение. Покинул свое укрытие и Тодд. Он слился с толпой девушек и юношей и вместе с ними зашел внутрь.
«Как тут все изменилось», — Суини осмотрелся.
Здесь и намека не осталось на цирюльню. Места, казалось, стало меньше. Ну, понятно, часть помещения, отгороженную от зала со столиками барной стойкой, занимала кухня, чьи стены выложены белой керамической плиткой.
«Как в тюрьме»….
— Проходи, чего встал, — оттолкнул Тодда патлатый молодой человек, в полосатой футболке, рваных голубых джинсах и красных кедах. Он присоединился к шумной компании, что сдвинула сразу несколько столов и теперь в голос поносили власть.
Суини снял плащ и, перекинув его через руку, прошел к стойке, где молодая рыжеволосая девушка разливала по кружкам пиво, и судя по запаху, продукт не очень-то качественный, но зато дешевый.
— День добрый, — Он глянул на экран телевизора, что висел на стене и подметил, что прогресс шагнул далеко. В его бытность телевизоры были размером с холодильник.
Хозяйка заведения щелкнула пальцами, давая понять, что молодые люди могут забрать свой заказ. Когда кружки исчезли со стойки, девушка пристально посмотрела на незнакомца, но ничего не увидела в его серых глазах, кроме тоски и безнадеги. Лицо, испещренное морщинами, показалось ей знакомым, но она не могла вспомнить, где могла видеть этого мужчину.
— Кому как, — причмокнула она. — Что-нибудь желаете?
— Воды, если можно, — ответил Суини, присаживаясь на старенький барный стул.
Девушка фыркнула, прибавила громкость и налила странному посетителю в стакан воды из-под крана.
— Это все?
Тодд сделал несколько глотков и еще раз осмотрел заведение.
— Здесь когда-то была цирюльня…
Он сказал это довольно громко. Молодежь, сидевшая за столиками, краем уха уловила его фразу и тут же решила присоединиться к беседе, хотя их никто не просил. Видимо, тут так принято, совать нос в чужие дела.
— Цирюльня?! — усмехнулся рыжеволосый паренек в кожаной куртке. — Я и слов-то таких не знаю. Что это?
Компания дружно засмеялась.
— Здесь делали прически, — ответил Суини, а одна девица с ярким, вызывающим макияжем спросила.
Страница
4 из 30
4 из 30
