Корректор

И в это время из бокового ответвления у самых окон на другой стороне холла послышался звук шагов. Пациент. Сердце у Евы радостно дрогнуло. Давно пора. И так он весьма задержался — радушный хозяин должен по-другому встречать первого и последнего гостя. Она выпрямилась и скользнула вперед, спрятавшись за перегородкой: не стоит «радовать» человека раньше времени. Оставалось надеяться, что дружеских объятий можно избежать, ограничившись одним единственным. Ева аккуратно достала из кармана шнур.

Звук шагов приближался. И с каждой секундой ввергал Еву в большее недоумение. Слишком частый и легкий перестук. И потом, этот странный призвук — тяжелое и быстрое дыхание.

Черт. Это не человек, подумала она. Одновременно с этой мыслью за дальней перегородкой возникла оскаленная морда большого пса. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Ева спешно прикидывала план отступления: вскочить на лежащий на боку аппарат, а там до дыры в потолке рукой падать. Словом, выход был. Только это был не выход, а подписанный пакт о безоговорочной капитуляции. Потому что ее пациент — собака.

Пес открыл пасть, показав основательные, белые клыки и вдруг зевнул. Мохнатый хвост принялся дружелюбно бить бока.

— Собака, — почти неслышно сказала Ева.

В ответ пес радостно завилял хвостом и двинулся навстречу. Не доходя нескольких шагов, он сделала попытку залаять, но вместо этого лишь шумно и жалобно вздохнул. Ева осторожно протянула руку, готовясь в любой момент поменять план действий. Пес деловито обнюхал девушку и ткнулся широким лбом в ее открытую ладонь.

— Хорошая собака, — облегченно прошептала Ева, потрепав пса по лохматой голове.

Что же. Пусть будет собака. Может, и к лучшему. Никаких слов. Никакой нервотрепки.

Девушка отодвинулась в сторону, удобно перехватив шнур правой рукой. В последний момент она честно пыталась вытащить из подсознания радостные лица родственников того парня, лежащего в больничной палате. Ничего не получилось. На первом плане фейерверком рассыпалась мысль: все скоро будет кончено. Свобода. Свобода.

Петля, наброшенная сзади на шею ничего не подозревающему псу, попала туда, куда нужно. Ева жестко дернула концы шнура в стороны, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие.

Все прошло лучше, чем она ожидала. Пес был большим, но тощим. И даже страх не придал сил истощенному телу. Собаки дышат чаще, поэтому агония вряд ли длилась больше минуты. Пока бились в воздухе лапы, когти царапали бетон, а в пасти пенилась слюна, Ева, как мать дитя лелеяла в голове мысль о скором уходе. С каждым собачьим предсмертным хрипом, из глубины души поднималась радость. Еще один спасенный. Еще один.

Когда все было кончено, Ева осторожно положила тело собаки на пол, выпустила из сведенных судорогой рук концы шнура. Потом закрыла глаза, готовясь очнуться в больничной палате.

В первую минуту девушка не поняла, что произошло. Время тянулось и ничего не менялось. Уже полная ужасного предчувствия, с волной адреналина, хлестнувшего по обнаженным чувствам, она открыла глаза. Заходящее солнце, ветер, труп собаки у ее ног.

— Нет, — непослушные губы выдавили слово. — Нет, так нельзя.

Она затравленно оглянулась по сторонам, ища того, кто должен ответить за то, что все вдруг пошло не по правилам.

Стояла тишина, которую прерывал только ветер.

— Боже, — прошептала она. Страшная мысль оккупировала ее сознание, прочно утвердившись в каждой частице ее тела. А что… А что, если возращения не будет.