Корректор

В светло-серых кругах радужки тонули булавочные точки зрачков, там напрочь отсутствовало понимание того, как быстро двигалось тело. И, несмотря на это отсутствие связующего звена, кулак парня мог бы причинить весьма ощутимый вред.

Мог бы. Не обладай Кристоф нечеловеческой реакцией, вполне возможно, лежать бы ему на спине с переломом нижней челюсти, захлебываясь кровью. Но то, что для белобрысого решали мгновения, для Кристофа тянулось секундами. Выпрямляясь, он перехватил руку парня за запястье и с силой завернул за спину.

Симфония подворотни вдруг прервалась и, в словно специально установившейся на секунду тишине, раздался оглушительный хруст суставов. Четко рассчитанная партитурой пауза прервалась и громкий болезненный всхлип белобрысого потерялся на фоне взрывом хлопнувшего стекла, с апломбом арии примадонны, хрустально рассыпанного эхом по углам.

Туда же, в ближайший угол Кристоф отбросил тело, уже не способное оказать сопротивления. Сломленное, шипящее от боли, с вывернутым под неестественным углом плечевым суставом.

Дальше церемониться Кристоф не стал. Не успевшего признать неудачу бритоголового, он отправил в нокаут. Кристоф не оставил тому времени на то, чтобы осознать опасность. Более того, он лишил себя удовольствия разглядеть страх в наглых глазах. Эта четверка «мстителей» и так отняла у него слишком много времени. Включая неподвижное тело у мусорных контейнеров. И исключая ту тень, что поначалу занимала свой пост слева и поспешно ретировалась, правильно оценив ситуацию.

Что же. Правильного мальчика зовут Брамс. И сие не прозвище. Именно так его назвали родители и, возможно, к нему следует отнестись с интересом. А пока, отправляя в полет сокрушительным хуком в челюсть крепко сложенное тело бритоголового, Кристоф переключился на Вольфа.

Длинноволосый уже не хотел драться. Он не хотел мести. Грязные волосы рассыпались по плечам, бледное лицо дрожало. Он пятился и в глазах плескалась жажда жизни. Все равно какой. В раю. В аду. Но ему хотелось одного — жить!

Радушно раскинув руки в стороны, Кристоф наступал, прижимая к стене трепещущее тело.

Стихла какофония звуков. Мертвый свет фонаря выхватывал из темноты круги, в которых застыли лица, извращенные болью, лежащий на земле мусор, биту, сиротливо застывшую у кирпичной стены, брызги крови, стынущие на бетоне. Графика. Почти комикс.

Потом круг света добрался до бледного лица Вольфа, зацепил его, на мгновенье подержав в ракурсе и сполз ниже, высвечивая полы кожаной куртки, грязные джинсы, ботинки. Затем, словно потеряв интерес, покатился дальше, пачкая светом бетон.

— Убирать чужое дерьмо тебе не нравится? — внятно «произнес» Кристоф. Его рука при этом жестко держала Вольфа за горло. — Я могу заключить тебя туда, где твой самый кошмарный сон — всего лишь реальность. Где есть только ты и твои гребанные фантазии.

Кристоф разжал руку и обессиленное тело, хрипя, упало на бетон.

Потом он повернулся и пошел прочь. Только на миг остановился, чтобы добавить. Так же внятно, как и все предыдущие слова.

— Такие же гребанные, как твоя жалкая душа.

— Еще, пожалуйста еще! — повторяла девушка.

Она вертела головой из стороны в сторону и пряди рыжих волос били Влада по лицу.

Чуть позже девушка по имени Берта, или проще — Скорая Помощь, блаженно улыбалась, вытянувшись на кровати. Ее стройное тело с раскинутыми в стороны руками заняло всю кровать и Владу пришлось после душа переместиться в кресло. Единственное, чего ему сейчас хотелось больше всего, это чтобы все эти оголенные телеса скоренько упаковались в то черное платьице, что валялось на полу, натянули по-быстренькому чулочки-сапожки и, по возможности, бессловесно упорхнули за дверь. Вот последним Влад готов был поступиться. Пусть себе. Пусть себе стрекочет на прощанье, что-нибудь в духе «ты сегодня был великолепен». Но все это в дверях, одной ногой за порогом!

Скорая Помощь, наконец, разлепила сонные, после двух оргазмов, глазки и посмотрела на Влада. С улыбкой, любуясь.

И он улыбнулся ей в ответ. Чего ж ей было им не любоваться? Зря, разве, он более трех лет изнурял себя долгими тренировками в тренажерке? Именно для этого. Чтобы такой вот девушке было от чего обольстительно улыбаться.

С одной лишь оговоркой. Вряд ли в его мечтах фигурировала Берта. Хорошая девочка. С отличной фигуркой. Одно лишь хэ. Она давала всегда. Кто-то, быть может, пожмет плечами — что ж плохого? Но Влад не из тех. Он боец. Ему до дрожи было необходимо охотиться. Добиваться. Пробивать головой стены, получая очередной отказ. Неприступная, опасная, со стервоточинкой. Чтобы каждый день, как первый. Чтобы входила в зал какого-нибудь кабака, а все мужики шеи сворачивали — кому такая ляля досталась? Чтобы когда его не оказывалось рядом, ее непременно кто-нибудь домогался. И тут появлялся он. Ты что-то забыл здесь, парень?