Жестокий

— отмахнулась мать. — Давай, садись, угощайся!

— Не в этом дело, — я с трудом выдавил из себя улыбку. — Просто… м-м-м… — я отчаянно соображал, как донести до них страшное послание. — В посёлке орудует убийца…

Известие поразило женщин как молния. Словно окаменев, они глядели на меня расширившимися от ужаса глазами, Ольга Елисеевна — стоя прямо посреди гостиной, с застывшими в горле неоформившимися словами, Маша — на диване, прикрыв рот рукой.

— Да чт-что т-ты! К-какой убийца? — наконец вытолкнула из себя Машина мама.

— Не знаю, — покачал я головой. — Тут на окраине, возле озера живёт Нина Алексеевна. К ней приехал сын. Позавчера он пропал. Сегодня на озере мы нашли его голову.

— Голову? — прошептала моя собеседница, чуть не присев.

Я кивнул. Минуту стояла звенящая тишина.

— Надо звать полицию! — приняла решение Ольга Елисеевна. — Пусть ищут.

— Полиция уже здесь. Пропал не только сын Нины Алексеевны. Щербатов тоже.

— Какой Щербатов?

— Вы не знаете? — слегка удивился я. Мне казалось, он знаменит на весь посёлок. — Это местный… Ну, богатенький, у которого тут особняк…

— А, этот! — поняла женщина.

— Только подозревают отца погибшего. У них со Щербатовым всегда были натянутые отношения. А ещё этого Пашу, которого убили, видели в лесу Щербатова…

— Мракобесие! — всплеснула руками Ольга Елисеевна.

— Мозги надо вправить этим ментам! — пристукнул по столу кулаком вернувшийся Султан Мухамедович, когда ему обрисовали ситуацию.

— Да кто же им вправит? — покачала головой мама.

— Сами пойдём и вправим! — ладонь дяди Султана резко рассекла воздух.

— Да будут они нас слушать! — запричитала Ольга Елисеевна.

— Будут, никуда не денутся. Если есть доказательство — крыть будет нечем… Если, конечно, голова ещё там, — он испытующе посмотрел на меня.

— Вроде, кроме нас туда никто не заходил, — сказал я. — Точнее, кроме Рустема. Я не видел.

— Вот и хорошо, — кивнул чеченец. — Собирайся, братец Кролик.

— Дядь, — Машин голос был едва слышен. — Может Федя пока останется? Нам страшно…

— Да, Султан, — поддержала дочь Ольга Елисеевна. — Тут маньяки ходят, а так хоть мужик в доме будет.

— Да он вашего травоеда первым пришибёт, — тяжело промолвил Машин дядя. — С морковки силы не наберёшь. Ну, ладно, мы с татарином сами разберёмся. Тем более, он лучше знает, где искать.

От сердца немного отлегло. Я не был уверен, что хочу объясняться с полицией и хамоватой прислугой Щербатова, равно как и любоваться надетой на сук головой.

Шаги хозяина стихли в сенях, скрипнула калитка. Залитая хмурым тусклым светом дождливого дня гостиная хранила молчание, нарушаемое лишь негромкой работой неширокого плазменного телевизора. Его переменчивое око показывало рекламные небылицы о красивой жизни стирающих «Тайдом» и жующих «Дирол». Женщины не смотрели в его сторону, и я погасил «электронного циклопа». Какое-то время сидели в молчании.

— Знаете, может, помолимся, чтобы весь этот… ужас побыстрее закончился, — немного смущаясь, предложил я.

— Ты серьёзно, что ли? Богу молиться? — недоверчиво покосилась на меня Машина мать.

— Вполне, — спокойно ответил я. — Как мы ещё можем повлиять на ситуацию?

— Ну, я молитв-то не знаю, — пожала плечами Ольга Елисеевна. В церковь почти не хожу. В Бога-то я верю, так сказать, в душе. Вы молитесь, если хотите… Я вам мешать не буду, пойду чаю заварю. — Женщина покинула гостиную. Спустя мгновение до нас донёсся звон посуды.

Маша взглянула на меня, и мне показалось, что я вот-вот утону в бездне лазурных глаз.

— Федь, подскажи, что нужно говорить! Я не помню наизусть… Тоже в церкви нечасто бываю — лицо её залила краска.

— Ладно… Слушай, найдётся ручка? Я бы тебе написал.

Писчие принадлежности нашлись, и я наскоро набросал текст «Отче наш». Маша молилась сосредоточенно, едва слышно шевеля губами. В какой-то момент я почувствовал что-то вроде невидимого сияния, на миг зажегшегося внутри девушки — кратковременного, как взлетающая из костра искра. И в ореоле этого сияния она стала ещё краше…

Через полчаса, когда мы, немного расслабившись, пили чай с сушками, вернулись Султан с Рустемом. Оба были возбуждены.

— Обвинения с деда вроде сняты, — доложил чечен. — Правда, когда мы пришли, менты уже ушли прочёсывать лес. Телохран хотел нас послать.

— Не на того нарвался, — ввернул Рус, уважительно указав глазами на внушительную фигуру горца.

— Пришлось тащить его на озеро, чтоб… своими глазами… Они у него на лоб полезли, когда он эту башку увидел. Да и мне, признаться, плохо стало.

— Там любому бы стало, — добавил Рустем.

— Короче, он отзвонился следаку, теперь рыщут по сосняку, выискивают убийцу, — подытожил Султан Мухамедович.