Добавить в моё избранное
95 мин, 36 сек 16421
Тощий образ в ярко-оранжевом жилете клеймом впился в подсознание, заставив тело содрогнуться от отвращения. На его фоне на миг мелькнуло вспышкой слово «хач», наполнив нутро ненавистью столь жгучей, что отступила даже боль от генетических реакций.
Тёмно-красная мутная рябь перед глазами рассеялась. В крохотном голубом озерке неба, очерченном верхушками высоких строгих мшистых елей, медленно дрейфуют безучастные облака. Спину стягивает корка засохшей грязи. По рукам бегут свежие алые ручейки — мускулатура растёт как на дрожжах. Гены хищников делают своё дело.
Он с утробным стоном перевернулся на живот. Из ещё не высохшей после вчерашнего дождя лужицы на него взглянуло… Нет, едва ли это можно назвать лицом… Лоб надвинулся, безобразно выросшая верхняя челюсть чуть выпирает вперёд, нос приплющен. Жгучие карие глаза, окружённые красными от обильных кровоизлияний белками, глядят по-звериному. Отражение помутилось, взволнованное упавшими в воду каплями слюны, противным вязким вервием свисающей с внушительных клыков.
Боль в мышцах стихала, уступая место не менее отвратительному ощущению слипшегося комом желудка. Боль и голод — два его неизменных спутника с момента побега из дома страданий. Боль он стерпит, но от голода можно умереть. А это в его планы не входит. Последние дни он перебивался редкой дичью — зайцами и птицами — буквально по-питоньи заглатывая их. Но эти жалкие твари неспособны утолить голод на сколько-нибудь продолжительное время. Иногда судьба переводила стрелки, заставляя его и добычу идти разными путями, и сводящая с ума тупая боль сверлила живот, наполняла его ночные видения.
Сегодня — один из таких дней. Пустой желудок подвешенным на ниточке теннисным шариком болтается в брюшной полости. Тупое нытьё чуть ниже рёбер противно сгибает превращающееся в машину из мускул тело. Дуновение ветра донесло до обострившегося обоняния целую гамму запахов — лесных трав, сырой земли, хвои… и чего-то ещё — дух был резковат, и вместе с тем приторно-восхитителен. Он в возбуждении втянул воздух похожими на длинные вертикальные щёлки ноздрями, и живот заныл сильнее, с уголков губ свесилась наполнившая рот слюна. Рельсы судьбы с хрипом пошли на пересечение. Стараясь ступать как можно тише, он двинулся на запах, выйдя, наконец, на неширокую лесную тропу. Она была пустынна, но интенсивность духа, к которому явственно примешивался запах пота, и чего-то напоминающего о грохоте, боли и смерти, говорил о близости источника. Лес у дороги просматривался очень хорошо, и беглец по-обезьяньи ловко полез по стволу стоящей рядом раскидистой ели.
Тёмно-красная мутная рябь перед глазами рассеялась. В крохотном голубом озерке неба, очерченном верхушками высоких строгих мшистых елей, медленно дрейфуют безучастные облака. Спину стягивает корка засохшей грязи. По рукам бегут свежие алые ручейки — мускулатура растёт как на дрожжах. Гены хищников делают своё дело.
Он с утробным стоном перевернулся на живот. Из ещё не высохшей после вчерашнего дождя лужицы на него взглянуло… Нет, едва ли это можно назвать лицом… Лоб надвинулся, безобразно выросшая верхняя челюсть чуть выпирает вперёд, нос приплющен. Жгучие карие глаза, окружённые красными от обильных кровоизлияний белками, глядят по-звериному. Отражение помутилось, взволнованное упавшими в воду каплями слюны, противным вязким вервием свисающей с внушительных клыков.
Боль в мышцах стихала, уступая место не менее отвратительному ощущению слипшегося комом желудка. Боль и голод — два его неизменных спутника с момента побега из дома страданий. Боль он стерпит, но от голода можно умереть. А это в его планы не входит. Последние дни он перебивался редкой дичью — зайцами и птицами — буквально по-питоньи заглатывая их. Но эти жалкие твари неспособны утолить голод на сколько-нибудь продолжительное время. Иногда судьба переводила стрелки, заставляя его и добычу идти разными путями, и сводящая с ума тупая боль сверлила живот, наполняла его ночные видения.
Сегодня — один из таких дней. Пустой желудок подвешенным на ниточке теннисным шариком болтается в брюшной полости. Тупое нытьё чуть ниже рёбер противно сгибает превращающееся в машину из мускул тело. Дуновение ветра донесло до обострившегося обоняния целую гамму запахов — лесных трав, сырой земли, хвои… и чего-то ещё — дух был резковат, и вместе с тем приторно-восхитителен. Он в возбуждении втянул воздух похожими на длинные вертикальные щёлки ноздрями, и живот заныл сильнее, с уголков губ свесилась наполнившая рот слюна. Рельсы судьбы с хрипом пошли на пересечение. Стараясь ступать как можно тише, он двинулся на запах, выйдя, наконец, на неширокую лесную тропу. Она была пустынна, но интенсивность духа, к которому явственно примешивался запах пота, и чего-то напоминающего о грохоте, боли и смерти, говорил о близости источника. Лес у дороги просматривался очень хорошо, и беглец по-обезьяньи ловко полез по стволу стоящей рядом раскидистой ели.
Страница
21 из 29
21 из 29
