Жестокий

Скорее, и христианство и все перечисленные традиции — суть разные грани Божественного Целого. «Есть только один Бог. Все религии учат, как любить Его и повиноваться Ему. Лишь маловерие, эгоизм или борьба за власть и влияние вынуждают людей ссориться друг с другом из-за поверхностных теологических различий» — как сказал автору «Путешествия» итальянский монах-францисканец.

Выслушав мои откровения, Рустем аж прослезился и со словами «Теперь ты готов!» вручил мне главное Писание кришнаитов — «Бхагавад-Гиту как она есть». Окрылённый новым пониманием, я взялся за штудирование «Гиты» не откладывая. Правда уже к сотой странице голова моя стала даже квадратная, а многоугольная, и каждый угол был отмечен большим вопросительным знаком. Все эти вопросы мы активно обсуждали с Русом на парах, в столовке, после пар, в «Контакте», бывало, яростно спорили, но неизменно пребывали в полном блаженстве.

— Мыться с дороги-то собираешься? — поинтересовался Рус, не обращая внимания на мою риторику.

— Да надо бы. Найдётся у тебя из чего окатиться? Ведро, тазик на худой конец?

— А озеро тебе чем не тазик? — удивлённо поднял брови Рустем. — Всё поболе будет.

В ушах у меня снова зазвучал тот дикий вопль, словно записанный на диктофон. Мерзкие холодные мурашки закарабкались по спине, сердце тяжёлой лапой сжал страх.

— Всё нормально Федь?

— Норма, Рус, только на озеро я не пойду.

Я вкратце поведал ему о сегодняшнем приключении. Мой друг озабоченно облокотился на железную спинку кровати.

— Может, это был бугай? — предположил он.

— Какой ещё бугай?

— Птица такая.

Я нервно хохотнул.

— Фига се, птица! Там ор был — мама не горюй!

— А ты слышал, как бугай кричит?

— Не.

— Ну, вот услышишь — поймёшь.

Я промолчал. Может, голос у этого бугая и специфический, но при любом раскладе — никакая птица таких звуков не воспроизведёт.

— Короче, как знаешь, — донёсся из соседней комнаты голос Рустема. — Можешь и из этого обмыться, — он показался в дверях с цинковым тазом. — Только предупреждаю — вода будет бодрой.

— То, что надо! — одобрил я.

Светило продолжало печь, не сбавляя оборотов. Но, в отличие от города, где его лучи, казалось, безжалостно пронзают тебя насквозь, в этом глухом углу, окольцованном дикой тайгой, их прикосновение напоминало, в буквальном смысле, жаркие отцовские объятия. Солнце ослепительно сверкнуло на упругой струе хрустально-прозрачной воды, бодрость пробежала по телу электрическим разрядом, гоня взашей усталость, сон и страхи.

Когда я вернулся, повеселевший и словно заново родившийся, в доме уже витали вкусные запахи, а с газовой плиты доносилось соблазнительное бурление и шкворчание, на что мой желудок отозвался утробным нетерпеливым бурчанием. Рустем уже вовсю заправски орудовал ножом, превращая румяные помидоры, пузатые огурцы и петрушку в восхитительный, заправленный оливковым маслом салат. Вскорости подоспели и остальные элементы по-дачному царского пира: гороховый суп, рис с приправами и поджаренным, нарезанным ломтиками адыгейским сыром, свежая, только с грядки, клубника. Вскрылись привезённые мною ананасовые консервы и доставленный мамой Руса из Казани фирменный домашний яблочный сок — холодный, терпкий и необычайно вкусный. Рустем унёс приготовленное в спальню, откуда через полминуты донёсся тонкий звон колокольчика — совершалось таинство освящения пищи. Желая отвлечься от недовольного урчания в животе, я вновь открыл Библию: «И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю. Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию».

— Прошу! — позвал к столу хозяин.

Мы расселись перед соблазнительно-дымящимся блюдами, вознесли благодарственные молитвы.

— Ну, за твой приезд! — поднял кружку с яблочным соком Рустем.

— За наступление лета! — отозвался я.

Мы от души чокнулись.

— Что нового? — поинтересовался я, зачерпывая ложкой суп.

— Нового? — глаза Руса вдруг озорно сверкнули. — Тут такие новости, ты бы знал! Сижу я, никого не трогаю, с Господом общаюсь… И тут вижу в окно — идёт по улице красивая девушка, летящей, так сказать походкой, а за ней, навьюченный, кто бы ты думал? — мой друг Федя!

— Не думаю, что на моём месте ты поступил бы по-другому, — парировал я.

— Да ладно, не грей голову!