Холлоуин

» Или что смотритель сам догонит старика и схватит его за плечо, за воротник: «Погодите!» Но расстояние между ними будто бы и не сокращалось. Хотя, возможно, виной тому было иллюзорное искажение пространства, порождаемое дымчатой мгой и вечерней темнотой (время, пожалуй, подходило к семи часам).

— Постойте!

Он едва не наткнулся на столб уличного фонаря; тот не горел. Над головой — снова! — захлопало и зашуршало так, словно с ветвей незримого, но близкого дерева снялась целая птичья стая. Или стая кошек? Кошка на фонаре? Откуда шипение? И что там за тени наверху? Или это сухие листья? Миг промедления дал старику фору — он лихо свернул, занырнул под навес, видимо, скрывающий вход в подземный гараж… и пропал. Что за напасть! Смотритель чувствовал себя довольно глупо — разве он затем спустился с вершины Таррхеда, чтобы играть в догонялки и прятки? Он готов был или начать ломиться в ближайший дом, или покричать погромче — авось кто-нибудь из аборигенов высунется в окно, — и…

— Извиняюсь…

— Что? — он развернулся.

— Извиняюсь, — повторил человечек, шмыгая носом, и только мгновение спустя смотритель сообразил, что рядом с ним — откуда ни возьмись — очутился подросток, — вы это… не к нам?

— Что? — повторил смотритель. За год в Кен Синге он изрядно отвык от человеческого общения (от любого общения, если честно). Вдобавок подросток говорил с непривычным акцентом. Гнусавым. — Простите?

Человечек снова шмыгнул носом. Воротник его куртки был высоко поднят и перевязан шарфом.

— Вы не к нам, случайно? Это вон туда, — он мотнул головой. — А то я все жду-жду, а никто не идет… Так это… вы к нам в гости, а?

— Хорошо, в гости так в гости… пойдемте, — осталось только плечами пожать.

Раз зовут, почему бы и не пойти?

Воистину, праздничный Виллинг оказался местом весьма странным и своеобразным, и прежде чем они вошли в дом, парнишка в теплой куртке наклонился и погасил оранжевый фонарь, что стоял на крыльце.

Крыльцо. Открытая дверь. Прихожая. Коврик, крайне похожий на те чехлы в вездеходе. Полосатая бумага на стенах — обои. В приоткрытом шкафу — зимняя одежда, тоже в чехлах…

— Ма-а, — закричал его провожатый, — я привел! Тут к нам!

И пропал за дверью, которая, видимо, вела в жилые комнаты; на двери был наборный узор из разноцветных стеклышек. Дэн Эо потоптался у входа — снять обувь и пальто или не надо? — но тут из-за двери высунулось бледноватое женское личико и уставилось на пришельца с таким мутным недоумением, что он немного смутился.

— Меня позвал ваш сын… — Собственно, он не был уверен, что подросток именно сын дэны (та, пожалуй, сгодилась бы ему и в бабки). — Тот юноша в куртке. Он меня пригласил.

Женщина закивала и поманила гостя рукой — как поманила бы, наверное, ребенка, пришедшего за сластями. Захваченный этой бессловесной пантомимой, он вопросительно ткнул себя в грудь — раздеваться? Хозяйка замахала уже обеим руками — не надо! И следом за ней он вошел в темноватую гостиную, где пахло… туманом? С порога показалось, что по комнате плавают, стелясь по коврам, завитки мокрой мглы. Но впечатление быстро исчезло: старый, давно обжитой, тесный дом — и аромат съестного. Хлеба и каких-то пряностей. Однако стол перед хозяевами был пуст, застелен кружевными салфетками. Гамма-мир — самобытное, рукодельное… пожалуй что, убожество. Вечная скудность на грани нищеты, но, разумеется, не такая безобразная, как в дельта-мирах с их расстроенной экологией и чудовищными девиациями поведения аборигенов. Благородная, можно сказать, бедность.

— Здравствуйте, — он поклонился (если честно, здешняя архитектура — особенно после громады Кен Синга — вызывала в дэне Эо безотчетное желание пригнуться) хозяевам. — Меня пригласил молодой человек…

Где он, кстати?

Хозяин кашлянул и со словами:

— Присаживайтесь, — сделал приглашающий жест.

— Благодарю.

Смотритель уселся в низкое неудобное кресло (хозяева дома устроились на диванчике напротив), невольно потер руки и дохнул на них — в гостиной было холодновато. Итак? Пожалуй, стоит представиться.

— Мое имя Эо, можно даэн Эо, а ваше…?

Хозяева обменялись взглядами. Они неуловимо походили друг на друга — суховатые, седовласые. У женщины в растрепанных волнистых волосах еще пробивались морковно-рыжие пряди; мужчина выглядел совсем стариком. Наверное, им было лет пятьдесят пять — шестьдесят; то есть, около девяносто по универсальным меркам.

— Вы пришли сверху? — мягко (насколько позволял довольно пронзительный голос) поинтересовалась женщина.

Светский разговор? Допустим.

— Д-да. Я пришел сверху.

— Похоже, вы не из этих мест.

— Нет, не из этих. — «Проклятие, что же я междометиями разговариваю?» — Я спустился сюда с гор. Точнее, с Таррхеда.