Наизнанку

Она была пуста.

— Да Вы издеваетесь надо мной что ли? Это шутка такая? — Тащить за тридевять земель в затхлый подвал, чтобы я поглядел на кусок картона? Где тут у Вас выход?

— А выхода нет. Есть только вход, и кто вошел, тот уж нипочем обратно не выйдет, уж будьте уверены! И уйти просто так Вы не можете. Да и куда идти? Повсюду — одно и то же. Кричите! Зовите на помощь! Звоните в милицию, друзьям, спасателям! Эй! Кто-нибудь! Помогите! — вдруг закричал Петр Иваныч, картинно приставляя ко рту воображаемый рупор из сложенных ладоней, — Э-ге-гей!

Но даже эхо не ответило на призыв, не то что человек. Да и какой человек по своей воле заберется сюда? Кто и как найдет это странное и, очевидно, забытое всеми место?

— Понимаете, Игорь Романович, — продолжал профессор подвальных помещений, — Сейчас Вы как бы и существуете, но как бы и нет. И есть Вы, и нет Вас. Вот какое дело. Впрочем, это должно быть Вам знакомо: согласитесь, почти всю свою жизнь Вы именно так и прожили. Вас замечали на рабочем месте, когда нужно было получить какой-нибудь бездарный отчет, на Вас обращали внимание коммунальные службы, когда Вы по забывчивости не оплачивали счет за воду и отопление. А в остальном Вы практически не существовали, разве что когда уплетали обильный ужин, да и то факт Вашего проживания можно свести исключительно к факту прожёвывания. Пивные посиделки с приятелями и непродолжительные романы с дамами не в счет: на Вашем месте мог оказаться другой, и возможно, этот другой был бы куда веселее и интереснее…

— Я вижу, до оскорблений дошло? — поднялся было с кресел Игорь Романович, и кулаки его сжались, но сразу же и обмякли, и тело мягко хлопнулось в уютное кресло.

— Помилуйте, дорогой мой человек! Какие оскорбления? Я глаза Вам, можно сказать, открываю на то, что Вы долгое время замечать не хотели! Да и к лицу ли мне, — на слове «мне» собеседник сделал особый акцент, выделив себя и до известной степени приподняв в глазах слушателя, — К лицу ли мне заниматься подобными глупостями? Это вы, люди, друг в дружку пальцами тычете, наделяя один другого нелепыми вымышленными прозвищами, и считаете это оскорбительным, не догадываясь или не желая догадываться, что тем самым себя одних порочите и морочите, и что такое поведение ничего в корне не меняет. Согласитесь, и слона можно козлом дразнить, но от этого у него рога не растут.

— Я, простите, не так осведомлен в области зоологии, а потому не перейти ли нам сразу к делу? — Костюков совсем устал, и не был расположен к долгим разговорам на отвлеченные темы.

— Именно! Именно к делу! Нравится мне эта ваша практическая жилка, этот деловой подход! Да и дело-то какое? — Простое дело! Плюнуть не на что! Уж такое простое, такое… — Петр Иваныч как-то суетился возле стола и всё подвигал пустую картонную папку к Игорю Романовичу, так что в конце концов папка уперлась в руку последнего, и он инстинктивно обхватил ее пухлой ладонью.

— Вот сюда, — Петр Иванович указал на папку, — Вы подкалывайте листки, один за другим, по мере необходимости, и на каждом листочке пишите, что и как, и как это, с Вашей точки зрения, можно поправить…

— Что поправить? — удивился Костюков новому повороту событий, и ему показалось, что его разыгрывают или над ним издеваются, так странно и нелепо, а заодно и слишком просто выглядела незначительная просьба Петра Иваныча.

— Всё поправить, — еще более оживился тот, — Ну, скажем, какая-нибудь Маргарита Николаевна или там Татьяна Антоновна отказывается Вам премию выдать. А ведь несправедливо, нехорошо это! И Вы пишите: так, мол, и так: Маргарита Николаевна, премия… И так далее. Или неизвестный гражданин машину Вашу гвоздем поцарапал, или еще что. Вот и пишите, как есть, можно подробно, а можно и не очень. Это неважно. Главное, сами поглядите, как жизнь Ваша, да и других многих, изменится. И, несомненно, к лучшему.

— И всё?

— И всё.

— Ну, а если я прямо сейчас напишу, что мне зарплаты не хватает?

— И пишите, и очень хорошо!

— Да ладно — «хорошо»! Получать-то я стану больше?

— Конечно, станете!

— Насколько?

— Насколько пожелаете. Вот напишите, сколько Вам требуется, только слишком-то поначалу не жадничайте, а то пострадает вся суть эксперимента, а Вы нам нужны не как таинственный миллионер и обладатель теплых островов, а как типичный человек, проживающий в Москве среди таких же типичных граждан.

— Угу… Ясно… Эксперимент. Вы от Правительства?

— Ну да, от Правительства, от самого что ни наесть.

— От Российского, надо полагать? — на всякий случай поинтересовался Игорь Романович.

— Не совсем. Скорее, от мирового.

— Это как? Масоны вы что ли?

— Ну какие масоны? Причем тут масоны? Я что, на масона похож?… Впрочем, надо полагать, Вы их и не видели, этих масонов, так что сравнить Вам не с чем.