Und wir tanzten

К тому времени, когда я заполнил три ящика, меня сильно тошнило. Перед глазами взрывались, гноились, брызгали в разные стороны, разлетаясь тухлыми ошметками, разлагающиеся внутренности моих некогда прекрасных лилий, русалок и жемчужин. Теперь они превратились в зловонную жижу и растекались внутри ящиков между другими частями разрубленных тел.

Мне был нужен отдых. Топор выпал из моих рук и звонко ударился о каменный пол, выбив кровавые брызги. Пальцы едва сгибались, а ладони болезненно саднили. Все же, я слишком аристократ, чтобы работать руками.

Я опустился на пол и ногой толкнул ближайший ящик, закрыв крышку.

Я был на пределе.

Видимо я провалился в сон, потому что не слышал звука приближающихся шагов. Из липкого забытья морока меня вырвал дрожащий женский голос, что звал меня по имени сквозь слезы. И чья-то хрупкая рука изо всех сил трясла мое плечо.

— Юстас… Господи… Юстас!

Я едва очнулся. Свет керосиновой лампы, оставленной на закрытом ящике, больно резал по воспаленным глазам. В теплом ореоле света ее волосы сияли золотом. Аделайн… Нет, она не могла оказаться в моем доме. Ей не место среди зловонной горы трупов, она должна оставаться чистой.

Или мне явился ангел?

— Ты слышишь меня, Юстас? — Теплая ладонь легла на лицо, и моя рука жадно метнулась к ее руке, но замерла в нескольких дюймах — нельзя, нельзя прикасаться этому свету.

— Поднимайся, — меня потянули за плечи, заставляя сесть, — пожалуйста, вставай…

— Аделайн? — Мой голос звучал хрипло. Во рту пересохло, и я чувствовал горький привкус желчи.

— Это я, — ее удивительно красивое лицо напротив моего, — ты узнаешь меня? Юстас?

— Аделайн…

— Ты должен встать, давай.

Я не понимал, куда мы идем, но подняться по лестнице в холл стоило мне немалых усилий. Аделайн оставила лампу в подвале, и нам пришлось идти в полной темноте. Ей было тяжело, но я едва держался на ногах, и то и дело оступался на ступеньках. Мы прошли длинный холодный коридор. Скрипнула дверь, Аделайн подвела меня к стене, чтобы я мог прислониться к ней спиной, и отошла зажечь лампы.

Я стоял у стены, закрыв глаза, и мысленно молил бога, чтобы она не исчезла. Я не должен ждать его помощи — слишком много зла на меня одного, но вновь остаться в тишине я боялся сейчас больше всего на свете. Меня била сильная дрожь. Но я был готов упасть к ее ногам и умолять не оставлять меня в этом доме, насквозь провонявшем запахом тлена и крови.

Шум воды позволил мне немного разобраться в происходящем. Я медленно сполз по стене. Приоткрыв глаза, я увидел Аделайн рядом с ванной. Оставив воду включенной, она направилась к противоположной двери, что вела в спальни, и вскоре вернулась оттуда с чистой одеждой.

— Что ты делаешь? — поинтересовался, наконец, я, — разве тебе не следует вызвать полицию? Или бежать как можно дальше?

— Пожалуйста, молчи. — Аделайн вновь подошла ко мне, заставив меня подняться. — Не говори ничего. — Ее голос прозвучал тихо, и я не стал спорить.

Когда мы остановились у ванной, она принялась расстегивать на мне рубашку. Я невольно перехватил ее руку. Понемногу я начинал приходить в себя, и в голове запоздало разродилась мысль, что я смогу принять ванну без посторонней помощи.

— Прекрати. Ты едва стоишь на ногах.

— Тебе так нравится снимать с меня одежду?

Аделайн опустила руки:

— Дальше справишься сам.

Я слепо дернулся за ней, когда девушка направилась к двери. Но от резкого движения меня повело в сторону и, промахнувшись рукой мимо умывальника, я рухнул на пол. В голове звенело после удара о бортик ванны. Меня снова затошнило, и, сквозь мельтешащие перед глазами черные точки, я различил перепуганное лицо Аделайн.

Мягкие золотистые волосы скользнули по моей щеке, Аделайн всем телом прильнула ко мне. Я застыл, не решаясь ответить на объятья, чтобы не спугнуть ее, но в тот момент мне казалось, я забыл, как дышать.

Впервые мне было по-настоящему страшно. От ее неожиданной близости. Обезоруживающей искренности. Ее исцеляющего тепла, о котором я не дерзнул бы даже мечтать. Мне было страшно от ощущения ее трепещущего сердца, будто оно билось в моей груди. Будто оно билось, истекая кровью, в моих бледных руках.

Маленькая беззащитная птичка.

Мой златовласый Колокольчик, Аделайн.

— Ты должна уйти.

Она усиленно замотала головой и лишь крепче сжала объятья.

Помните ли вы? Иногда внутренний голос стоит слушать только ради того, чтобы попасть в некий тайный кармический круговорот вселенной. Если между людьми существует незримая нить, она непременно свяжет их судьбы вновь. Даже много жизней спустя вы непременно отыщете кого-то нужного с полуслова, полувзгляда.

Во что я превратил собственную жизнь, встретив ее?