Und wir tanzten

— Поинтересовался я у Гамильтона, когда тот дошел до кондиции ближе к полуночи.

— Что ты задумал?

— Сыграй для меня, — я подбадривающе хлопнул приятеля по плечу, и пока он пытался осмыслить мою просьбу, направился в холл, чтобы отыскать Аделайн.

— Ты спятил? Я не отличу сейчас бемоль от диеза…

Вялое возмущение Грея потонуло в гуле голосов. Казалось, гостей прибыло. Мне приходилось едва ли не проталкиваться между снующими то тут, то там людьми; внутри дома стало тесновато.

Тщетно обыскав холл, я не обнаружил Аделайн даже в малой гостиной. Остановившись на пороге, я вновь оглядел людей вокруг, и на этот раз удача мне улыбнулась.

Аделайн о чем-то беседовала с Фредериком Лешером. И судя по ее равнодушному виду, я мог не беспокоиться насчет того, что златовласый колокольчик окажется ветреной кокеткой, привыкшей блистать на столичных приемах в окружении богемных лондонских щеголей.

Но расплавленное серебро ее глаз сегодня играло со мной злую шутку…

— Хейвуд. — Пресно отметил мое появление Лешер, когда я оказался подле них.

Знаете, бывают такие лица, которые вопиюще требуют, чтобы к ним хорошенько приложились. Лицо Фредерика Лешера относилось именно к этой категории человеческих физиономий. И не будь я скован по рукам и ногам внушительным списком своих клиентов, то непременно бы поддался желаниям и придал его холеному облику толику первобытного очарования.

— Я тоже рад тебя видеть, Лешер. Смотрю, ты как всегда весел и приветлив. — Я нарочито небрежно вскинул голову, снисходительно улыбаясь, — кажется, ты уморил мисс Торнби своим занудством… К твоему счастью, воспитание не позволяет ей сказать об этом прямо.

Аделайн отвернулась, легко прикрыв рот рукой, и попыталась скрыть улыбку. Окрыленный ее вниманием, я уже не мог остановиться:

— Позвольте ненадолго украсть вас, мисс Торнби? Мой друг намеревается усладить слух гостей игрой на рояле… — меня понесло, я чувствовал, что мой собственный язык взбунтовался и несет нечто невообразимое, игнорируя голос разума.

— Ваш друг? Мистер Грей?

— Верно. Прежде он весьма неплохо управлялся с инструментом. В общем-то, с любым инструментом… — поймав недоумевающий взгляд Лешера, я решил уточнить, — рояль или скальпель — не имеет значения.

Аделайн лучисто засмеялась и спустя мгновение деланного раздумья согласно кивнула, позволив мне увести ее в просторную бальную залу.

Когда мы пробирались сквозь толпу, я почувствовал, как она легко, будто спрашивая разрешения, ухватилась за мой рукав. Не знаю, что заставило меня ответить и сделать то, что я сделал, но Аделайн следовала за мной достаточно близко, чтобы я смог незаметно для присутствующих найти ее руку совсем не в безобидном жесте. О времена, о нравы, как говорится… Невозможно открыто оказывать знаки внимания в свете, чтобы это впоследствии не обернулось гневными причитаниями крикливых матушек об опороченной чести и достоинстве очередной наивной девицы. Но к счастью старик Марлоу не успел заметить мою вольность, а посему кощунственный акт остался для меня безнаказанным.

Как я и думал, Гамильтон ожидал моего возвращения. Приметив в моем обществе Аделайн, он нахмурился, но препятствовать воплощению задуманного мной не стал. Он подошел к роялю и свободно обратился к присутствующим:

— Друзья мои, — Грей нетвердо стоял на ногах, но его обаяние привычно подкупало. Он умел привлекать внимание людей, несмотря на то, что большую часть своего времени проводил среди покойников, а они, как повелось, не слишком уж разговорчивые.

— Прошу минуточку внимания. Давненько я не делал этого… Кхм… Мистер Марлоу, если позволите, я хотел бы сыграть кое-что из последнего, написанного мной. Вечер удался на славу, и я убежден, что выразить вам благодарность является моим долгом.

— Разумеется, — Трэвис приглашающим жестом указал на рояль, и в зале зазвучали требовательные аплодисменты. — Прошу, Гамильтон. Музыканты в твоем распоряжении.

Гамильтон опустился на банкетку. Присутствующие в зале гости в ожидании затаили дыхание, когда его тонкие — хирургически стерильные — пальцы коснулись белых клавиш. Инструмент издал затаенный звук, легкий, почти невесомый, как вдруг, на краткий миг, звучание оборвалось. Грей едва заметно кивнул мне, и я расценил его жест как сигнал.

— Вы позволите? — Скользнув рукой по спине Аделайн, я аккуратно, но довольно настойчиво увлек ее за собой, пресекая малейшую возможность отказа.

Гамильтон вновь начал играть, и люди вокруг нас расступились, позволив нам остаться вдвоем посреди светлой бальной залы. И к собственному удовольствию я обнаружил, что моя партнерша пребывала в смятении, вероятно, смутившись неожиданной близостью между нами.

К мягким переливам звуков рояля присоединилась плачущая скрипка.

— Вы опасный человек, мистер Хейвуд… — произнесла Аделайн, и я ощутил, как дрогнула ее рука на моем плече.