Тайна Зеленого слоника

Епифанов терпеливо дождался, пока Кочегарин, старательно подражая больному последней стадией туберкулёза, закончит кашлять, и назидательно ответил:

— Это к делу не относится, капитан.

Немного побелевший капитан смиренно заговорил дальше:

— Так вот. Замполит очень рассердился. И когда старлея доставили сюда, на губу — он приказал нескольким сержантам устроить ему «тёмную». Ну те его вывели в предбанник — а старлей взял, да раскидал их всех — здоровый, видимо, лось был. Эти полудурки ему только погоны-то сорвать и успели, ну и ещё рубашку вроде порвали ему.

— А штаны? — внезапно поинтересовался Епифанов.

— А штаны целыми, наверное, остались, — почесав голову, добавил Кочегарин.

— Стало быть, вы не отрицаете, что имели место факты рукоприкладства над арестованными?

— Ну все ж мы люди, Георгий… — запнулся капитан.

— Константинович, — подсказал Епифанов.

— Понимаете, у нас же глубинка здеся. Офицеры с ума сходят от скуки…

Тем временем, Кочегарин успел подвести майора к внушительных размеров двухэтажному зданию, построенному, судя по виду, очень давно.

— Здесь, Георгий Константинович, — указал он на дверь.

Открыв её, Епифанов не поверил своим глазам: пол, состоявший из древних, советского пошиба, чёрно-белых плиток, расположенных на манер шахматной доски, сиял просто-таки невероятной чистотой. Да и само по себе помещение, отданное под гауптвахту, смотрелось очень даже мило и, что самое главное, уютно, что было крайне странным для подобного места. Желая похвалить опрятность здешних хозяев, майор повернулся, было, к Кочегарину, но тут из-за поворота донеслось пронзительное:

— Мудачьё, блядь! Ни хера сделать нормально не можете.

Аккуратно заглянув за угол, Епифанов узрел любопытнейшую картину: открывшийся перед ним широкий холл чистили, стоя на коленях, трое рядовых. Что характерно, делали они это при помощи зубных щёток. Между ними, словно пастуший пёс между овцами, беснуясь, метался старичок в мятом камуфляже. Схватив у одного из бедняг щётку, он сам грохнулся на колени и принялся с завидной частотой водить ею по полу.

— Вот как, блядь, нужно чистить! Раз-раз! Чисти, чисти, чисти! Чисти! Чисти! Это грязь! Её не должно быть! Суки! Черви! Подонки! Ничего вам доверить нельзя! — с этими словами он, хрустнув костями, выпрямился и отвесил другому своему работнику хорошего пинка. — Мудачьё! Понабрали из городов хуеплётов — ни хуя сделать не могут! А ну-ка, спой мне быстро что-нибудь! — потребовал он.

— Йээээстэдээээй, ол ви тровел, ол ви тровел, йээээстэдээээй, — затянул третий рядовой с бурлаческой тоской в голосе.

— Быстрее, блядь! — завопил старичок.

В этот момент Епифанова оторвал от угла Кочегарин.

— Ну так вот, — продолжил он, как ни в чём не бывало. — Поначалу эти двое вели себя спокойно. Потом, судя по всему, у первого, ну, который любитель фонтанов — что-то перемкнуло в голове. Может, белая горячка, может ещё что. Мне сослуживец из Архангельска писал, что там вообще у отдельных кадров на фоне службы в армии шиза открывалась. Может, старлей что-то с ним сделал — неизвестно. В общем, суть такова: лейтенант этот, пока стралей спал, совершил акт, извиняюсь, копрофилии.

— Чего? — нахмурил лоб Епифанов.

— Поглощения фекалий. Экскрементов. Ну, говноедства — извиняюсь за мой французский, — заключил Кочегарин. — Само собой, старлею это не понравилось. Он и соседа своего щадить не стал, тому, видимо, досталось не меньше, чем отморозкам в предбаннике. Пришёл надзиратель, разогнал их… Кстати! Вот ещё один интересный момент. Надзиратель. Служил на момент всего этого в чине младшего лейтенанта. Перевели его к нам из Благовещенска — он полковником там был, представляете? В восемьдесят шестом разжаловали и прислали к нам. Сюда. Тёмная, на самом деле, история. Никто точно не мог сказать, что там с ним случилось. Кто? За что? — всё покрыто мраком. Сам он тоже мало рассказывал. Вроде как, дорогу он кому-то там перёшел. Какому-то штабному мудиле в разы младше по званию, отказался воинское приветствие отдавать на параде, которым командовал. Они там что-то с китайцами совместное делали — тогда как раз оттепель началась.

— Не отвлекайтесь, капитан. Старлей, — напомнил Епифанцев.

— Точно. Он. Так вот. Старлей тоже, по-видимому, от всего происходившего повредился рассудком. Потом на крики прибежал дежурный по части — капитан второй роты. Тот самый — Осломольцев. И в этот момент старлею удалось вырваться. В руках у него откуда-то оказался штык-нож. Я не знаю: возможно, пронес с собой, может, достал где-то уже по ходу — неизвестно. Дальше вообще начал твориться сущая бесовщина просто. В приступе ярости стралей нанёс несколько ранений капитану Осломольцеву. Затем и вовсе убил его. Потом выпотрошил труп и совершил с ним акт некрофилии. Этого, надеюсь, вам пояснять не нужно.