Война бюрократа

Было невыносимо — то ли от ароматов туульских благовоний, которыми сатто окуривал помещения храма, то ли от странной, звенящей тишины, которую их голоса разрезали как ножи.

— Открывали, сеньо Цезаре, — вздохнул помощник магистрата, нервным жестом поправляя воротник, — не помогло. Да и верхние ставни на распашку, если вы заметили.

Валентино машинально поднял глаза к потолку проверить. Действительно открыты. Почему же так душно?

— А с сатто Франческо-то что? Сердце, что ли не выдержало? — военный быстро переключился на мертвеца — и судя по всему, подробностей и ему не доложили. — Так вроде не стар еще был сатто. Хотя, при таком вредном климате…

Климате, разумеется. Человек, с примесью крови местных жителей, выживающих на солнцепеке в пустыне. Без какой-либо защиты.

Помощник молча подошел и, придерживая усопшего за плечи, приподнял так, что всем стало видно лицо. Валентино даже поразился выдержке молодого человека — ему самому тут же стало дурно.

— Чтоб меня разорвало, — прошептал пораженный капитан.

Лицо сатто было почти невредимо и абсолютно безмятежно — казалось, он спит и видит чудесные видения. И все бы ничего, если бы не один пустяк — его рот был намертво зашит.

— Возможно стоит подождать доктора Викольдо? — неуверенно уточнил магистрат, старательно отворачиваясь.

Капитан лишь грязно выругался. Валентино старательно отворачивался, чтобы не смотреть, как капитан пытается разрезать кинжалом нить, сшившую вместе губы сатто. Ему была неприятна эта сцена.

— Твою ж…, — это уже не сдержался помощник сеньо Алессандро.

Из открытого рта вывалилась земля, вся кишащая червяками и неприятными, беловатыми личинками.

— Вот ублюдки! — рассерженной пантерой прошипел капитан.

И Валентино вновь мысленно поддержал негодавание капитана.

— Возможно, это могли быть индо, — предположил справившийся с собой военный, — у них есть такой обычай — зашивать предателям рот, предварительно набив его трухой.

— Да, но вы забыли сказать, что перед этим они отрубают своим преступникам голову, — насмешливо возразил магистрат, — бедняга Франческо же при своей голове, извольте заметить.

Капитан со злостью посмотрел на ни мало не смутившегося законника, но ничего не возразил.

Валентино же куда более местных склок заботило невозможно благостное выражение лицо мертвеца. Какой-то неизвестный яд?

— Я смотрю, вы трогали тело, — из-за спины раздался недовольный голос, — я же настоятельно предупреждал вас, сеньо, этого не делать!

Доктурус стоял в проходе, прижимая к груди небольшой кожаный саквояж, солнце светило ему в спину.

— И давно нашли? — деловито уточнил сеньо Викольдо, натягивая перчатки. Никакого сожаления в его голосе так и не прозвучало, впрочем, Валентино еще вчера понял, что славный доктурус и сатто Франческо отнюдь не лучшие друзья.

— Утром. Прихожане пришли на службу — а тут такое. Хотя служанка говорит, что сатто Франческо лег спать поздно, где-то в середине ночи она по его просьбе варила ему кофе.

Доктор кивнул, приступая к осмотру тела.

— Как его убили, сеньо доктор? — решился уточнить Валентино, даже не совсем уверенный, что это было именно убийство. — Это был яд?

Майстер Викольдо приподнял веки мертвеца — недовольно поморщился. Заглянул за уши и между пальцами на руках, повертел голову сатто из стороны в сторону. И удрученно вздохнул.

— Я в недоумении, сеньо. Честно говоря, не представляю, какая отрава может убить без видимых признаков, да еще и так быстро. Учитывая, что, как вы говорите, в последний раз сатто видела его служанка поздно вечером, а еще вчера днем, клянусь фьятто Марчелией, он был полностью здоров.

— Возможно, это могло бы быть колдовство.

— Сеньо капитан, — укоризненно вздохнул доктор, — вы же умный образованный человек! Как вы можете поддерживать эти дикие предрассудки? Даже наша Церковь давно уже…

— Тогда как вы объясните это? — перебил сеньо Цезаре, обводя рукой помещение.

Валентин сразу понял, что тот имел в виду — церковь была безнадежно осквернена. И даже не тем, что в ее стенах умер сатто — люди и другие творения Первого, к несчастью, смертны. Просто это место уже нельзя было назвать жилищем фьятто.

— Думаю, смогу сказать больше после вскрытия.

Доктурус сдаваться не собирался, а вот Валентино уже готов был поверить и в колдовство. Уж слишком нехорошим веяло от всей истории.

— Я бы хотел присутствовать, — капитан явно не доверял доктору. Увы, Валентино пока был не силен в местных «играх», так что не мог предполагать, было ли это высказанное недоверие обоснованным или всему виной лишь предвзятость. Зато он догадывался, что отношения капитана и сатто были куда лучше, что последнего и доктуруса.

— Пожалуй, присоединюсь, — решил он.