Джулиус и Фелтон

Я часто видел их вместе, в том числе и в тот день, когда общался с Бонни в последний раз.

— Боже мой… Неужели и ее тоже убили?

Инспектор бросил на Джулиуса гневный взгляд из-под нахмуренных кустистых бровей, на что тот покачал головой. Я не понял смысла их обмена жестами — я был потрясен и сокрушен.

— Мистер Фелтон, вы были в курсе, что мисс Рид и мисс Эллиот в действительности были сводными сестрами?

Вопрос инспектора застал меня врасплох:

— Нет! Но разве теперь это важно?

— Невероятно важно, — сурово отрезал Джулиус. — Невероятно.

На несколько долгих дней я был отстранен от расследования и был вынужден терпеть бесконечные пересуды взволнованных постояльцев и скучные однообразные допросы полицейских. Самого меня официально допрашивали лишь раз, но мне хватило и того. По пансионату расползались жуткие истории про неупокоенный дух хозяина мельницы. Я держал в уме фразу Джулиуса о том, что мельник не при чем, и удивлялся внезапно проснувшейся суеверности и истеричности людей, еще вчера считавших себя цивилизованными и просвещенными. В частности это касалось адвоката Эндрю Картера. Я лично оказался свидетелем отвратительной сцены, когда мистер Картер затеял ссору с инспектором.

— Вы не имеете права возбуждать дело и держать нас здесь взаперти! — кричал он. — Эти чертовы женщины умерли естественной смертью!

— Наши эксперты утверждают обратное.

— Пусть ваши эксперты катятся к чертям! Я буду жаловаться!

Возмущение адвоката, в сущности, были оправданы, но меня смутила горячность, с которой он отстаивал свое мнение. Горячность, которая ранее в нем не присутствовала.

Однажды после обеда я вновь был удостоен чести быть приглашенным во временный штаб полиции, где встретил мистера Джулиуса в компании уже знакомого мне букиниста из Лондона. Я поприветствовал их.

— Добрый день, Филипп. Вы, вероятно, удивлены, застав здесь вашего соседа?

Букинист снисходительно улыбался.

— Мистер Ллойд оказал нам услугу, опознав обрывок бумаги, найденный в камине одного из постояльцев.

Я осторожно взял в руки бумагу, обгоревшую по краям, и сразу же подумал о том, что камин летом не топят. Кто-то сжег ее намеренно.

— Что здесь написано? — символы оказались мне не знакомы.

— Что-то очень древнее и очень могущественное, — туманно выразился мистер Ллойд. — Вам этот текст едва ли знаком.

Джулиус нацепил шляпу и схватил со стола маленький кожаный чемоданчик:

— Идемте, Филипп, мне понадобится ваша помощь.

Я не знаю, почему тогда согласился пойти с ним. Из любопытства, внезапной привязанности или страха сказать 'нет'? Однако выбор был сделан, путь наш лежал в сторону мельницы, и шестое чувство подсказывало мне, что финал близок.

К удивлению моему, у дверей стоял мрачный констебль в каске. При нашем появлении он выгнул грудь колесом и глухим, точно доносившимся из пресловутой каски, голосом доложил:

— Подозрительных личностей не обнаружено, сэр!

Джулиус рассеянно кивнул и прошел мимо, я за ним.

— Что мы ищем теперь? — спросил я, не особо надеясь на ответ. Его и не последовало.

Джулиус скинул шляпу, поставил чемоданчик на пол и заходил по комнате. Я почувствовал себя лишним и по собственному почину отправился гулять по мельнице. Одна из дверей привела меня туда, где, как я полагал, жернова перемалывали зерно, и получался белый порошок, из которого хозяйки пекут аппетитную сдобу. Я с интересом осмотрелся, впрочем, не решаясь что-либо трогать, пока не услышал требовательный оклик:

— Филипп!

Вернувшись назад, я заметил некоторые перемены, а именно — потрепанный ковер, еще недавно располагавшийся под ногами, рулоном лежал у стены, а в воздухе витала пыль. Мой компаньон был сосредоточен и крайне серьезен, что изрядно меня встревожило.

— Знаете ли вы, почему полиция прибегла к моим услугам? — как бы между прочим поинтересовался Джулиус. Я пожал плечами:

— Откуда мне знать, — обиженно пожал я плечами. — Вы же не говорите.

— Потому что полиция не в состоянии справиться вот с этим.

Я посмотрел под ноги — на грубо окрашенных досках белым мелом был нарисован двойной круг с вписанной в него пятиконечной звездой. Края рисунка пестрели неизвестными мне знаками-закорючками. Несмотря на нелепость сего чертежа, он наводил на определенные мысли.

— Теперь понимаете?

— Понимаю, но лишь то, что кто-то, вероятно преступник, психически невменяем или специально насмехается над следствием. Боже мой, от псевдооккультных каракуль еще никто не умирал.

Закончив свою обличительную речь, я пересекся глазами с Джулиусом и стушевался. В его взгляде читалось разочарование и обидная снисходительность. В остальном же он предпочел сделать вид, что ничего не слышал:

— Духов великое множество, и не все они злые.